Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

Эпоха НТР: масштабы перемен                

Ю. А. Васильчук

ВАСИЛЬЧУК Юрий Алексеевич, доктор философских наук, кандидат экономических наук, юрист-международник, заведующий сектором ИМЭМО АН СССР.

Обобщение современных представлений о проблемах развития общества эпохи НТР требует учета и синтеза основных идеи и знаний, накоплен­ных по этому вопросу десятками оторванных друг от друга наук (от полит­экономии и социологии, истории, права и политологии до психологии и философии). Смыслом такого обобщения не является уточнение каких-то ко­личественных характеристик различных классов (их «отрядов», «боев» и т. д.) или скрупулезное выявление их «социальных границ», состава или «социаль­ного лица». Сохранилась ли сегодня общность социальных интересов и ценностей, объединявших ранее в класс массу люден наемного труда? В чем заключается внутреннее противоречие, развивающее эту общность? Как это раз­витие связано с изменениями отношении собственности, с проблемой эконо­мических и социальных прав, с новой ступенью развития гражданского общества?

Предлагаемое читателю изложение части итогов этой работы сгруппирова­но в три «блока»: 1) качественная характеристика изменений, произошед­ших в экономических процессах; 2) причины и следствия прорыва массы тру­дящегося населения к свободному времени и мировой культуре; 3) взаимо­связь рабочего движения, процессов развития НТР и перестройки основ госу­дарственной политики.

Не информационный, а теоретический характер исследования означает, что основные явления рассматриваются в их «чистом», наиболее «возвышен­ном» виде, когда яснее видно изменение их сущностных функций. Лишь та­кая «умозрительность» позволяет затем достоверно отделить правду жизни от информации, от упрощенной статистики, идеологических наслоений и фальси­фикаций.

В чем суть концептуально нового подхода к явлениям общественной жизни? Перед нашим обществом поставлена принципиально новая задача «разгосударствления собственности». Но для этого необходимо не только по­следовательное «разгосударствление» самого мышления, но и преодоление «Берлинской стены» в нашем анализе рабочего класса на Западе и в СССР (где сегодня уже отнюдь не по определению почти «все наоборот»).

СМЕНИЛАСЬ ЦЕЛАЯ ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ЭПОХА!

Критерием научной оценки состояния и перспектив каждого общества является объективный анализ специфики происходящих в нем процессов накопленая общественного богатства. Кто, какие социальные слои и в каких фор­мах осуществляют это накопление, как этот процесс отражается на раз­витии основной массы населения, на положении семей в сфере потребления и большинства работников на производстве? Соответствует ли это накопление главным и определяющим потребностям общественно развитых людей данно­го общества?

Анализ этих проблем показывает принципиальное изменение в процессе накопления общественного богатства, произошедшее в условиях развития НТР в 1960—1990 гг. Основное накопление общественного богатства осуществля­ется сегодня в форме массовой не только социально развитой, сложной, но и научно-технической компетентной рабочей силы, работающей по найму и уже частично переходящей к самостоятельной (или кооперативной) трудовой дея­тельности (1).

К началу 90-х годов средняя подготовка рабочей силы в ведущих ка­питалистических странах поднялась до уровня младшего колледжа (14 лет обучения). Высшее и среднее специальное образование становится базовым для многих профессий. Так, в США его имеют 50 % торговых и 40 % контор­ских служащих, 24 % квалифицированных рабочих, 33 % соответствую­щих им работников сферы услуг (не говоря уже о нарастающей массе специалистов и управленческого персонала)*.

* На профессии с преобладанием творческого труда приходится основной приток рабочей силы (в США — 85 %, в ФРГ — 89, в Великобритании — 95, в Японии — 90 %).

Массовая подготовка средней рабочей силы требует от семей, корпора­ций и от государства больших инвестиций в каждого работника. Так, в США для подготовки молодого человека к квалифицированному труду (после двенадцати классов средней школы и 2 лет обучения в младшем колледже) в 1982 г. требовалось затратить в среднем 237 тыс. долл. (2). С учетом стои­мости затрат труда самого молодого человека, его родителей и учителей эта сумма к 90-м годам существенно превышает 400 тыс. долл. при средней стоимости оборудования одного рабочего места в обрабатывающей промыш­ленности в 16 тыс. долл.*

* Стоимость подготовки «маргинальной» простой рабочей силы, постепенно выталкиваемой | рынком из производства и рабочего класса, существенно ниже (около 100 тыс. долл.), а ка-ложения в компетенцию молодежи 20—30 % семей общества почти вдвое выше этой на самообразование, на усвоение огромного потока различных знаний, создан­ного средствами массовой информации, туризмом и другими формами социаль­ного общения.

Этот исторический перелом в тенденциях накопления общественного богат­ства (накопления не в капитале, а в человеке по-преимуществу) обозна­чился еще в первые десятилетия XX в. в результате напряженных столкно­вений профсоюзов и демократических партий с предпринимателями и пра­вительствами. Но со всей очевидностью он проявился в 60-е годы, когда в США полностью сформировалась экономика этапа НТР (см. табл. 1).

Таблица 1

Доля основных расходов на формирование капитала и «человеческого факторах в валовом национальном продукте США, % ВНП за год

* Оценка.

** В 80-е годы корпорации развили свою собственную, «параллель­ную» систему высшего образования и переподготовки кадров, более мши ную, чем вся система университетов и колледжей.

Источник: Statistical Abstract of the United States 1989. Wu^liiiiiton, 1990, p. 421, 90, 125, 577, 221.

В других странах ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития) этот процесс несколько отстает. Так, в 1986 г. в ФРГ накопле­ние нематериальных форм богатства (расходы на культуру и рекреацию, образование и здравоохранение) составило 16,9 % ВНП, а в Великобрита­нии — 15,3 % по сравнению с валовыми накоплениями капитала соответствен­но 19,3% и 17,2 % (3).

На деле современный перевес накопления рабочей силы, «человече­ского фактора» более существен, поскольку эти данные не учитывают огром­ные затраты труда самих учащихся, затраты свободного времени работников

Это подтверждает вывод о том, что основным, содержанием, сущностью НТР является революция в сфере потребностей и потребления всей массы трудящегося населения (В. Мартынов, ИМЭМО). Поэтому принципиально неприемлемой является характеристика смешанной экономики Запада как «транснационального государственно-монополистического    капитализма» (С. Меньшиков, ИОН при ЦК КПСС)*.

* В нашей экономической науке уже в 1987—1988 гг. было доказано, что развитие первого этапа НТР (50—60-е годы) было несовместимо с господством монополий

В основе этих процессов лежал произошедший в условиях НТР еще в 50—60-х годах переход от системы низких заработных плат и высокой степени эксплуатации наемного труда к системе высоких заработных плат и высокой заинтересованности работника в труде. Резкое увеличение доли наемного труда в национальном доходе свидетельствует о развитии процесса преодоле­ния эксплуатации даже в рамках юридически прежней формы собствен­ности (Г. Дилигенский, ИМЭМО).

Еще в 70-е годы в ряде марксистских исследований было показано, что «добавочная стоимость», создаваемая трудом специалистов для корпо­раций и фирм в той же мере превосходит их заработную плату, как это имеет место и у работников простой рабочей силы. Был вскрыт закон выравнивания норм прибавочной стоимости и степени эксплуатации у ра­ботников разной сложности труда (5). Однако уже на первой стадии НТР сам механизм эксплуатации меняется кардинальным образом. Эксплуатацию капиталом простой рабочей силы (исследованную еще в работах К. Маркса) сменяет процесс соучастия организованного рабочего класса отрасли массово­го производства (через систему коллективных договоров и социальных фон­дов) в распределении создаваемой прибавочной стоимости, т. е. формиру-_¹⁰ ется система соучастия рабочего класса в процессах собственной эксплуа­тации. Этот переход отразился в снижении «степени эксплуатации» и в повы­шении доли оплаты труда в национальном доходе с 30—35 % (доля преимущественно простой рабочей силы до эпохи НТР) до 65—70 % (доля преимущественно сложной и научно-технической).

Однако механизм массового использования фирмами научно-технической рабочей силы отличается от использования сложной еще более резко, по­скольку здесь работник почти не поддается контролю с точки зрения того, полностью ли он реализует свои резервы творчества. Поэтому фирмы за­интересованы создать творческую атмосферу и чувство хозяина у своего персо­нала для максимальной самоотдачи работника, т. е. условия для функцио­нирования системы самоэксплуатации научно-технической рабочей силы. Здесь проявилось и влияние развития рыночных и равноправно-договорных отноше­ний, которые также во многом «преодолевают прежнюю поляризацию труда и капитала» (6).

Система высоких заработных плат породила резкое расширение кредитов для работающих по найму и тенденцию абсолютного и относительного возрастания платежеспособного спроса с их стороны (Л. Демидова, ИМЭМО), крупномасштабное расширение рынков для жилых домов, технических средств домашних хозяйств, автомашин, спроса на различные услуги, вызвала струк­турную перестройку экономики, ее устойчивый динамизм и смягчение кризис­ных потрясений. В масштабах всей системы ОЭСР в ходе НТР происходит абсолютное и относительное расширение спроса на рынках труда, расширение занятости (благодаря технологическим сдвигам и структурным потрясениям).

Рассмотренные изменения в сферах социокультурного развития массы лю­дей, оплаты наемного труда и характера труда, переориентация производ­ства на потребности населения в услугах и высококачественных товарах, развитие государственных социальных фондов и другие изменения носят не­количественный характер. Они не только заложили основу динамичных массо­вых рынков, но и воплотились в ряд десятилетий качественной перестройки общественного производства и социальной жизни, формирования новой, более высокой культуры быта, качественно новых потребностей, жизненных целей и интересов всей массы работающих людей. За 50 лет произошла подлинная революция не только в сфере потребностей и производительных сил челове­ка, но и в сфере производственных отношений и в общественно-по­литической жизни общества. Работающий по найму человек становится основ­ным налогоплательщиком, с которым вынуждено считаться государство, а следовательно, и все более полноправным гражданином. Политические орга­низации, близкие работающему по найму человеку, становятся не только со­ставной частью политических структур почти во всех экономически развитых странах, но и организациями, периодически правящими или делящими власть с партиями других классов. Сменилась целая историческая эпоха развития чело­вечества — утвердилась эпоха НТР.

Преодоление монополистических структур в экономике, усиление конкурен­ции качеством и рост давления со стороны профсоюзов и общественного мнения заставили корпорации вырабатывать ряд принципов управления, учи­тывающих интересы работников. Бывший президент «Дженерал Моторс», профессор Гарвардской школы бизнеса С. Фулер так суммировал главные усло­вия успеха корпорации: 1) «философия человеческих ресурсов», понимание необходимости учета интересов работников и их достоинства; 2) создание хорошего производственного климата; 3) забота о сохранности рабочих мест;

4) отказ от патерналистского менеджмента и примитивных форм чисто ма­териальной заинтересованности; 5) влиятельные департаменты развития кад­ров; 6) непрерывный диалог работников и администрации; 7) ежегодное по­вышение квалификации как основа продвижения кадров и повышения оплаты труда, переход от оценки людей с точки зрения сегодняшней производитель­ности и прибыли к оценке перспективного развития их лучших качеств (7). Десятки и сотни миллиардов долларов, ассигнуемые фирмами и корпорация­ми на эти цели, подтверждают реальность этого еще далеко не завершен­ного процесса социализации крупного бизнеса. Его результат — нарастание взаимозависимости персонала работников и корпорации (в которой работники могут реализовать свои способности), резкое расширение сферы обших ин­тересов наемного труда и современных корпораций и фирм.

Почему из всего этого процесса перестройки и развития в 1950—1985-х гг. выпали СССР и страны Восточной Европы? Не потому ли, что «бунтар­ский дух» рабочего движения не смог сыграть роль фактора, устраняющего барьеры государственной монополии на пути социально-экономического и политического развития, на пути конкуренции знаний и умений, конкурен­ции акционерных компаний и отраслей?

Методологической основой исследования изменений в рабочем классе в со­временных условиях второго этапа НТР и основой соответствующего по­литического мышления является примат сферы непосредственного воспроизвод­ства «человеческого фактора» — главной производительной силы общества, субъекта исторического процесса, т. е. примат сферы духовного производ­ства, сферы потребления, сферы культуры (8).

материальном производстве, в политической и общественной жизни. Псевдо­марксистская экономическая наука, заложенная К. Родбертусом и И. Стали­ным на принципе примата производства вещей (средств производства), пока-' зала свою полную неспособность понять и инициировать современные ре­волюционные изменения в экономике (9).

Понимание причин и следствий этих изменений может быть выработано только на основе учета: 1) огромных изменений, произошедших с трудя­щимся человеком как главной производительной силой (накопление им нара­стающего богатства потребностей и знаний.— В. Марцинкевич, ИМЭМО) и 2) кардинальной перестройки всей системы отношений наемного труда (образующего экономическую основу рабочего класса).

НЕОЖИДАННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ УСПЕШНЫХ ДЕЙСТВИЙ

Узловым моментом перестройки процессов потребления основной массы на­селения в 50—60-х годах стало завоевание профсоюзами стандартного семейного бюджета, обеспечившего автомобилизацию населения и механи­зацию его хозяйств, а вместе с этим и условия подъема фермерских хозяйств и мобильность работников в городах. Развитие автостроения и производства потребительских товаров длительного пользования образовали основу промышленного подъема первого этапа НТР.

Сознательное торможение этих процессов для финансирования воен­ных и космических программ в странах «реального социализма» остановило их на пороге НТР в 60-е годы. Профсоюзы не смогли выполнить роль двигателя общественных потребностей и общественного производства.

Не менее важным, вторым достижением рабочего движения стран Запада явилось завоевание системы, социального обеспечения — отнюдь не нищенских „ пенсий, пособий по болезни, безработице, инвалидности, пособий многодет-— ным семьям и т. д. Особая заслуга в этом деле принадлежала социал-демократическим партиям, опиравшимся на массовые профсоюзы в борьбе за социально ответственное государство.

Конечно, несмотря на существенное повышение оплаты труда, расширение на этой основе кредитов и социальных фондов, снижение чисто физических нагрузок, рост культуры производства и т. д., основная масса людей, рабо­тающих по найму, по-прежнему сталкивается на производстве с рядом острых нерешенных проблем, вызванных антиномией прав собственника, владельца, покупателя или арендатора рабочей силы. Однако острота выступлений тра­диционного рабочего класса, его «бунтарский дух» заметно убавились. В ряде стран по существу утвердилась новая концепция тредюнионизма, предполагающая фактическое соучастие профсоюзов в управлении, известное «разделение власти», соуправление фирмой или корпорацией (англо-саксон­ские страны) при ослаблении классовой солидарности, отказе от централи­зованных переговоров, от «подвижной шкалы» и т. д. (ряд стран Запад­ной и Южной Европы).

В целом необходимо отметить, что традиционные рабочие организации отраслей массового производства, бывшие на острие процессов развития перво­го этапа НТР (50—60-е годы), оказались в полосе трудностей в период раз­вития следующего, компьютерного ее этапа.

Огромные изменения колдоговорных отношений произошли под воздей­ствием трех главных прогрессивных факторов, перестраивающих сегодня отношения между трудом и капиталом. Во-первых, ускорение технологи­ческих и организационных перемен, модернизаций производства, диктуемых необходимостью внедрения научных открытий, изобретений, разработок. Произ­водство под угрозой разорения подчиняется власти науки. Во-вторых, ускоре­ние изменений рыночного спроса семей на различные товары и услуги, их

качество, соответствие моде, новым потребностям. Рынок под угрозой разорения все сильнее подчиняет производство власти потребителя. В-третьих, ускорение накопления не только культуры, но и специальных знаний, способностей в массе работающих людей усиливает их стремление обеспечить себе особые, не­стандартные, индивидуализированные условия труда и условия оплаты, заклю­чить индивидуальный трудовой контракт вне общего коллективного догово­ра. Здесь огромные затраты собственного труда и средств семей, вложен­ные в развитие человека, т. е. культура, подчиняет себе действия пред­приятий под угрозой ухода наиболее ценных работников к конкурентам. Эти изменения тяжело отражаются на многих фирмах и капиталах. Но еще более трудные задачи возникают перед профсоюзами.

Третьим крупнейшим достижением рабочего движения (и в первую оче­редь — массовых профсоюзов) является сокращение рабочего дня и завоева­ние свободного времени в условиях его использования для расширения до­ступа к образованию, мировой культуре и науке, ко всему духовному богат­ству, накопленному человечеством. В длительном историческом плане это — главная функция и главное завоевание рабочего движения и рабочего класса.

Огромный собственный, свободный труд, затрачиваемый сегодня в семьях людей, работающих по найму, труд овладения этой общей духовной соб­ственностью человечества, стал основой быстрого умственного и производ­ственного развития всей массы населения.

Благодаря качественно новому уровню образования и культуры будущее предстает сегодня перед трудящимся человеком не как традиционно задан­ная судьба его родителей. Молодежь получила широкий индивидуальный выбор альтернативных вариантов своего жизненного пути именно благодаря расширению доступа к общей духовной собственности человечества. Резко возросли заработки, наемный труд стал экономической основой «средних слоев» 21 нового гражданского общества. Однако острота профсоюзной борьбы вокруг продолжительности рабочего дня не затухает и сегодня. Борьба за свободное время как главный фактор присвоения цивилизации сохраняет свою актуаль­ность, поскольку масштабы накопления этого духовного ресурса и потребности в его освоении трудящимися нарастают быстрее, чем резервы свободного времени и затрачиваемые на это общественные средства.

Экономическая теория прав собственности, разработанная учеными Запада, проигнорировала проблемы права на эту общую духовную собственность, заменив их анализ рассмотрением прав общей собственности на материаль­ные блага (Р. Капелюшников, ИМЭМО). Эта же «слепота» еще в большей мере характерна и для марксистского обществознания.

В XIX в. К. Маркс обосновывал коммунистическое движение необ­ходимостью завоевания прав каждого на присвоение этой общей духовной собственности (т. е. доступности науки, культуры, искусства). Однако в XX в. указанное движение превратилось в инструмент насаждения госкапи-талистической (ведомственной) собственности и защиты уравнительной личной собственности подданных на нищенские материальные блага. Эти формы соб­ственности, как показал опыт, отсекают доступ к знаниям и культуре для большинства населения (лишают и государство, и население стимулов к раз­витию каждого).

Восстановление массового левого движения возможно сегодня только на основе возвращения к «общечеловеческим ценностям мировой культуры» (М. С. Горбачев). Значение этого поворота понятно лишь с учетом того, что мировая культура стала 'самым мощным фактором развития производи­тельных сил общества, еще более мощным, чем наука, поскольку она в со­стоянии преобразовать силы каждого человека (10). Без парадигмы примата культуры современное левое «рабочее» движение может рассчитывать лишь на

поддержку маргинальных слоев, страдающих от прогресса производства и готовых уйти даже на крайне правый фланг — к полуфашистам. Сегодня обе эти формы «бунтарского духа» отступили на «смыкающиеся окраины» политической жизни.

Важнейшим результатом доступа к культуре явилось восстановление у рабочего человека веры в себя, в значимость и ценность своего труда, способность быстро ориентироваться и осваивать новые рабочие места, новую социальную и национальную среду. В результате эффективной новой массо­вой ненасильственной формой классового давления на капитал стал уход рабо­чих с отсталых предприятий, из целых сфер и даже выезд из стран, не обеспечивающих разумную, научную организацию труда, достойную оплату стоимости их рабочей силы, подавляющих их права и свободы*. Передо­вые предприятия, отрасли и страны получили доступ к лучшей рабочей силе и ускоренные темпы развития. В 50—60-х годах в результате этого резко ускорились технологические и структурные перестройки первого этапа НТР. Се­годня аналогичный механизм «подталкивает» второй этап.

Насилие в период начала НТР уже в большей мере характеризует то­талитарные методы классовой борьбы хозяев или распорядителей средств произ­водства — меры принудительного закрепления работников на предприятиях (от льгот в социальном обеспечении и борьбы против индивидуального транспор­та до идеологического террора против «летунов» и т. д.), политика террито­риального закрепления работников (система паспортов, принудительной прописки, ограничения жилищного строительства и т. д.), юридическое или фактическое запрещение выезда работников в другие страны, применение черных списков, полицейских репрессий и т. д.

Одним из важнейших направлений деятельности рабочих правительств становится содействие мобильности работника (например, шведские системы 22 квалификации и переквалификации, системы непрерывного обучения, эффектив­ные бюро трудоустройства и т. д.). В послевоенные десятилетия эта не­насильственная форма классового давления на капитал была важным факто­ром развития промышленной конкуренции и крушения монополистических структур, замены их олигополистическими, рыночными структурами (наряду, конечно, с такими факторами, как разгром монополии и ГМК континенталь­ной Западной Европы и Японии в итоге второй мировой войны, политика демократического воспитания народов, воздействие примера эффективного применения антимонополистического законодательства в США в 20—30-х го­дах, гигантское расширение культурного спроса и всего мирового рынка). После этого крупный капитал активно повел политику НТР в сфере производ­ства, обеспечившую рост заработков и уровня жизни. В связи с этим уже в 60-е годы не получили поддержки масс традиционные лозунги «антимо­нополистического фронта» и «политизации классовой борьбы», пропагандист­ские концепции априорного «всевластия монополий» и антинародного «го­сударственно-монополистического капитализма» (см. их критику В. Шейнисом и С. Перегудовым, ИМЭМО).

Доступ к профессиональным знаниям и университетской культуре большой массы наемных работников еще выше поднял роль ненасильственных форм решения классовых и социальных конфликтов. Огромный интеллектуальный и волевой потенциал нового слоя работников наемного труда, способность его представителей четко сформулировать и обосновать их интересы, показать прогрессивный и юридически обоснованный характер этих интересов, разобла­чить позиции противников в ходе теле-, радио- или прессдебатов — все это в

* Индивидуальный характер этих массовых действии, их «вписанность» в ткань рыночных отношений не позволяет многим исследователям увидеть в них отношение между двумя клас­сами и отношение подчас остроконфликтное.

основном завершило эпоху «одураченного рабочего класса» или «манипулируе-мых избирателей». Большинство рабочего класса современной эпохи НТР уже знает свои «стратегические» интересы и соответственно определяет позицию на выборах.

Это отчетливо проявилось в мерах преодоления монополистических тенден­ций, возродившихся в начале 70—80-х годов в виде расширения государ­ственно-монополистических форм хозяйствования и деятельности ВПК, мешав­ших переходу ко второй ступени НТР. В 80-е годы неожиданно возродились традиционные лозунги рабочего движения — борьба против монополий и мили­таризма, за устойчивые деньги и доходы и т. д. Лозунги эти были в значи­тельной мере реализованы массовым неолиберальным (или неоконсервативным) движением в форме расчленения и приватизации государственно-монополи­стических промышленных и банковских объединений и ограничения бесхо­зяйственности ВПК (после достижения соглашения с СССР), поддержки мел­кого и среднего рискового (венчурного) бизнеса. Традиционное рабочее движе­ние в ряде стран фактически сняло лозунги национализации и расшире­ния госсектора.

Коренным образом изменилось понятие социальной справедливости у людей, затративших огромный труд на приобретение знаний. Право эффективно при­менять этот накопленный труд на пользу производству и людям, право полу­чить соответствующую ему, справедливую (а не уравнительную) оплату образу­ют самые основы, критерии оценки этим слоем людей порядков, господ­ствующих на производстве и в обществе. Представления о социальной справедливости этих людей несовместимы как с уравниловкой (ведущей к сверхэксплуатации этого слоя трудящихся), так и с авторитарно-бюрокра­тическими формами управления. Большие знания дают этим работникам уве­ренность в своих силах, чувство своей необходимости и свободы в сфере тру­да, без чего не бывает массовых достижений (а не отдельных рекор- 23 дов) в интеллектуальной и производственной деятельности. Сам характер их трудовой деятельности (нацеленность на организацию нового производ­ства или производства по-новому, на перестройку, рационализацию и т. д.) способен сталкивать'их то с профсоюзами, в одних условиях, то с администра­цией и хозяевами предприятий — в других.

Накопление профессиональных знаний о сложнейших процессах развития производства и общества, о путях реализации талантов и способностей людей, разнообразия их прав и интересов и т. д. резко меняет представле­ния большинства наемных работников о демократии. «Волевое», неконсенсусное решение сложных вопросов большинством голосов (в коллективе ли, в масшта­бах отрасли или страны) — даже против одиноко выступающего специали­ста по данному вопросу — уже воспринимается ими как грубейшее наруше­ние рациональности, как проявление воинствующего невежества и наруше­ние общественных интересов и прав личности. Защита прав меньшинства превратилась из прежнего «дела буржуазии» в жизненно важный для всего об­щества классовый интерес растущей и наиболее производительной части наем­ных работников.

В случаях массового нарушения этого права «срабатывает» такая нена­сильственная, «непротивленческая» форма классового поведения, как резкое ослабление творческих усилий специалистов, их апатия и безразличие к дея­тельности компании или профсоюза, министерства или института, организации или целой страны*. Даже без перемены места их работы это имеет губитель­ные последствия, порождая застой и разорение прежде цветущих гигантских корпораций или даже целых национальных экономик. С конца 70-х годов (на втором этапе НТР) необходимость учета, этой формы «оппортунистического поведения» стала во многом движущей силой производственного и общественного развития (11).

* Канадская газета «Ситизен» отмечает, что незаинтересованность работников умственного труда, проявляющаяся лишь в прямых потерях         рабочего времени, оценивается в 1989 г. в 15 млрд. долл.

И капитал, и профсоюзы часто действовали фактически совместно, про­тивопоставляя друг другу два разных слоя людей наемного труда. Овладе­ние большими профессиональными и общекультурными знаниями дает инже­нерно-техническим работникам, интеллигенции возможность оказывать суще­ственное влияние на рядовых работников как на производстве, так и в муни­ципалитетах «пригородного общества» (вобравшего в себя большинство ква­лифицированных рабочих). Но профсоюзы и рабочие партии прежде ревниво стремились преодолеть (или ослабить) это влияние. В 80—90-е годы это тра­диционное отчуждение от интеллектуального социума специалистов стало одной из фактических причин ослабления влияния профсоюзов ряда стран. Общеиз­вестны конкретные .факторы этого отчуждения, которые часто затрудняют понимание общих интересов всего наемного труда: 1) иногда проявляющееся прежнее пренебрежение профдеятелей к миру культуры и его носителям;

2) вызванное страхом безработицы скрытое (подчас и откровенное) противо­действие технологическим и структурным перестройкам; 3) во многом вынуж­денное применение профсоюзами в сфере услуг традиционных забастовоч­ных методов борьбы, наносящих огромные потери населению; 4) сохранение прежних методов «дисциплинарного» подавления большинством (а иногда и профаппаратом) меньшинства (т. е. самостоятельно мыслящих и действую­щих людей); 5) зачастую дискриминационное отношение к нечленам профсою­зов, к молодежи и т. д. Хотя эти и другие явления были эффективно ис­пользованы хозяевами предприятий и буржуазными партиями для наступле­ния на профсоюзы, в ряде сфер и стран преодолеть их еще не удалось.

Массовое неоконсервативное движение именно в борьбе против профсою­зов, социал-демократов и крупного капитала остро поставило вопросы защиты семьи, мелкой частной собственности, индивидуального предпринимательства, религиозных ценностей и национального самосознания. Однако сегодня, после 50 лет развития НТР, эти традиционные консервативные ценности имеют совершенно новое, иное социальное содержание:

— семья, основанная на высоких чувствах, как прежняя социальная цен­ность аристократических слоев общества, стала главной социальной ценно­стью для 70 и более процентов населения, образующего рабочий класс;

— прежде эксплуататорская мелкая частная собственность и мелкое част­ное предпринимательство в своей массе качественно трансформировались в реальную практику индивидуальной собственности и индивидуальной трудо­вой деятельности десятков миллионов людей, стремящихся выбиться из-под «власти хозяина»;

— секуляризация религиозных ценностей и гуманизация национального самосознания сблизила их с общечеловеческими, интернациональными идеями и представлениями и т. д.*

* Поэтому, вероятно, лучше применять по отношению к этому массовому движению нс термин «неоконсервативное», а термин «неолиберальное», что точнее отражает содержание его требований в области политики, морали, экономики.

В итоге раскол между профсоюзами и социал-демократами, с одной стороны, и либеральными демократами — с другой, прошел в 80-е годы по самому рабочему классу, оставив первым менее образованные, более страдаю­щие его слои и оттеснив социал-демократов от государственной власти в ряде стран.

«АМБИВАЛЕНТНОСТЬ» РАБОЧЕГО ДВИЖЕНИЯ И ГОСУДАРСТВА

Методологически главным в научном понимании проблем современного ра­бочего класса является выявление его внутреннего противоречия и ведущей силы этого противоречия, определяющего процесс и уровень его самораз­вития, следовательно и его воздействие на прогресс всего общества.

Эта проблема пока полностью обходится марксистским обществоведением. Вместо понимания современного рабочего класса как сложной системы от­ношений, образующих новую социальную общность, практически либо консер­вируются традиционные представления о нем как о «классе-монолите», либо вводится новое представление — как о простой сумме, «наборе» бесчислен­ного количества самых различных групп и слоев, объединяемых отсутствием собственности на средства производства, продажей своей рабочей силы, испол­нительскими функциями в системе общественного производства и в обществен­ном разделении труда (12). Ну, а если эти люди все чаще приобретают известные права на средства производства?

Анализ развития внутренних противоречий в этом классе в ходе НТР позво­ляет понять процесс преодоления ряда его «классообразующих признаков» при сохранении имплицитного долговременного «отношенческого контракта» между этими работниками по поводу заработков и условий труда, занято­сти и социальной защищенности, социальных услуг, инфляции, налогов и про­центных ставок, основных прав человека и т. д.

Проблемы внутренних противоречий в рабочем классе и рабочем движе­нии искусственно снимаются концепцией рабочего класса как беднейшего слоя населения («отставшая треть общества»), характеризующегося неустой­чивой занятостью или безработицей, низким уровнем образования и заработ­ков, находящегося на грани (или за гранью) нищеты (С. Ершов, ИМРД).

В этом случае главным классовым противоречием действительно было бы 25 противоречие между этой «маргинальной частью трудящихся» (основную массу которой составляют мигранты, национальные меньшинства, лица ограничен­ной трудоспособности, многодетные семьи во главе с женщинами, безработ­ные) и подавляющей частью трудящихся, обеспеченных работой.

При таком концептуальном подходе рабочее движение сохраняется как пре­имущественно оппозиционное движение социального протеста и радикальной оп­позиции беднейших низов процессам современного развития производства и об­щества. Устраняется представление о рабочем классе как об одной из кон­структивных сил развития производства и гражданского общества, представ­ляющей интересы его сознательных и достойных граждан. Не совпадает ли эта трактовка проблемы по существу с ортодоксальными представлениями о «гегемоне»?

В условиях общего стремления к труду и нарастающего влияния культуры и общечеловеческих ценностей все очевиднее тот факт, что общее благо склады­вается из благополучия индивидов и благосостояния их семей, успеха их жизненных устремлений и свободы их действий. Индивидуальные интересы — это не частные дела и «мелочные заботы», а подлинно великие цели, ко­торые ежедневно ставит перед собой не абстрактный «народ», министерства или «держава» в целом, ее политики и «лучшие люди», а каждый член общества и каждая его семья (Ф. А. Хайек, США). То, что в сталинской системе «снабжалось» по остаточному принципу и даже клеймилось как «част­ное», в эпоху НТР зримо осознается как главный интерес всего обще­ства. Именно отсюда проистекает рождение иного патриотизма, -иной филосо­фии и этики, иного общественного сознания (И. Бирман, США).

Реализация этого общего блага является в конечном счете главной целью рабочего класса и рабочего движения (хотя нередки и процессы борьбы за корпоративные интересы, подчас противостоящие общим). В той мере, в какой доминирует эта цель, рабочий класс превращается из прежнего «класса для себя» в «класс для общества», т. е. утрачивает сознание своей отвержен­ности и противостояния остальным классам и обществу в целом. Но это означает коренное изменение существа его «классовой борьбы»: у нарастаю­щей части рабочих организаций она теряет не только свои антиобще­ственный, но и «антисистемный» характер и становится главной силой стабиль­ного развития существующего общества.

Вместе с тем в эпоху НТР проявилась и известная амбивалентность, двойственность рабочего движения. В тех экономически развитых странах, где его лидерами стала интеллигенция, люди высокой культуры, понимающие важность и потребности развития образования, новых технологии, высокой морали и прав человека, инициативы и предпринимательства, растущего стандартного семейного бюджета для автомобилизации и последующей компью­теризации населения, значение международного разделения труда и других за­кономерностей НТР, рабочее движение было постоянным фактором прогресса производства и общества (Италия, ФРГ, Швеция и др.). В странах, где ра­бочее движение в той или иной мере оказалось разобщенным с интел­лигенцией и культурой, оно временами осуществляло мертвящее влияние на прогресс общества (Великобритания, СССР, ЧСФР и др.). «Осознание ра­бочим классом и интеллигенцией общности их интересов—писал А. Л- ^^аха-ров в 1968 г — примечательное явление современности (13). Не нарушилась ли эта общность интересов на втором этапе НТР, когда наиболее тяжелые поражения рабочего движения были следствием противостояния закономер- 1 ностям НТР и безразличия в деле защиты прав человека? В указанном случае общие классовые интересы явно уступали «слепым» эгоистическим групповым, корпоративным или националистическим интересам.

В этом заключается одна из наиболее важных причин социальной и ' экономической амбивалентности государства, которое в 50—90-х годах на­ходится под возрастающим воздействием политических партии и сил, связан­ных с рабочим движением. В одних случаях это влияние делало государ­ство мощным фактором общественного прогресса, в других - наоборот, глав­ной непосредственной причиной экономической стагнации и социального упад­ка (если «ослепленное» массовое рабочее движение блокировалось с хозяевами старых отраслей промышленности и, исходя из межклассовых корпоратив­ных интересов, тормозило структурные и технологические сдвиги в экономике).

Столь же амбивалентной оказывается и государственная собственность. Она может служить для ускорения процессов НТР, структурных перестроек, для поддержки конкуренции, ускорения развития массового производства, для авто­мобилизации населения (первый этап) и информатизации общества (вто­рой этап) Однако она же в монопольных и бесхозяйственных действиях может перемалывать огромные ресурсы в гонке вооружений и амбициоз­ных проектах, тормозить развитие культуры и передовых отраслей, ^то за­висит не столько от того, какой класс ею распоряжается, сколько от того, какие силы и люди разных классов сблокировались как «.правящий социаль­ный конгломерат» и насколько разобщены разнородные социальные силы, ему противостоящие. Политика «исторического компромисса» ИК11 (Э. Ьерлингуэр» свидетельствовала о понимании этих закономерностей. Однако она была опроки­нута критикой с позиций обнищавших слоев рабочего класса и убийством террористами А. Моро. Особую актуальность проблема амбивалентности государства приобрела с 1973-1975 гг., в условиях трудного перехода ко второй ступени НТР, что создало совершенно новую ситуацию в полити­ческой жизни стран ОЭСР, в самом массовом рабочем движении и в связан­ных с ним политических партиях.

К этому времени под давлением рабочего движения государство создало мощную систему общественного социального обеспечения в странах, где инди­видуальное социальное обеспечение было еще не по средствам основной массе граждан (см. табл. 2).

Однако в 80-е годы именно эти расходы государства подверглись силь­нейшей критике как неэффективные, избыточные и расточительные, снижаю­щие стимулы людей к образованию, труду и саморазвитию, тормозящие про­цессы НТР. Лидирующие в НТР гиганты перешли к политике развития преимущественно индивидуальных социальных фондов (США, Япония, ФРГ).

Таблица   2 Доля социальных расходов государства в валовом внутреннем продукте (в %)

1)         1984 г.

2)         % от валового национального продукта.

3)         1983 г.

Подсчитано по: OESD. Social Expenditure 1960— 1990. Р., 1986, р. 80—96; Statistical Abstract of the US. 1987. p. 342; Annual Abstract of Statistics, 1987, p. 43; Tableaux de I'Economie francaise, 1987, p. 91; Statistick Ersbok for Sverige, 1978, S. 292; 1987, S. 315; Нихон токэй нэнкан 1987. Токио, 1987, с. 440, 579, 561.

В 1950—1970 гг. почти во всех странах успешного развития НТР со­противление требованиям рабочего движения неизбежно заканчивалось пра­вительственным признанием тех экономических, социально-правовых и нрав­ственных ценностей, которые ранее отвергались. Буржуазные партии, крупные корпорации и банки шаг за шагом принимали профсоюзные и социал-демо­кратические ориентиры в сфере оплаты и других условий труда, прав тру­дящихся, социального обеспечения и т. д. Р. Дарендорф в 1974 г. сделал вывод, что «так началась гегемония социал-демократической политики, и уже не имело значения, защищалась ли она явным социал-демократом (таким, как Гельмут Шмидт), явным либералом (как Валери Жискар д'Эстен) или явным консер­ватором (как Эдвард Хит). Это и есть то, что мы называем социал-демократическим консенсусом» (14). Несмотря на отмеченные выше проявле­ния амбивалентности государства все же в большинстве стран устойчиво господствовала политическая линия содействия НТР. В 80-е годы эта гегемо­ния социал-демократии сменилась острой борьбой вокруг основ «нового кон­сенсуса», учитывающего основные требования неоконсерваторов. Является ли этот консенсус «буржуазным»?

Ответ не прост. В свое время главное достижение политической .демо­кратии — всеобщее избирательное право — было завоевано в большинстве го­сударств только после того, как традиционное рабочее движение и его орга­низации превратились в мощную политическую силу (15). Основной принцип политической демократии (1 человек—1 голос) во многих странах смог реа­лизоваться именно в результате победы права людей на объединение в

профсоюзы и партии, преодоления разобщенности работников наемного труда. Население стран, где рабочее движение и классовая борьба подавлялись (фашистская Германия и Италия, милитаристская Япония, СССР эпохи ста­линизма и др.), последним вступило на путь политической демократии, на путь развития НТР. Сегодня власть всеобщего избирательного права означа­ет, что в конечном счете победу одерживает то политическое движение, за которым пойдет рабочий класс, поскольку он образует большинство изби­рателей (16). Поэтому уже само утверждение механизма подлинно всеобщего избирательного права означало начало преодоления насилия как решающего фактора политических изменений, коренное изменение существа и форм клас­совой борьбы.

История показала, что в условиях, когда главным избирателем является

рабочий класс, нарушение его традиционных политических и экономических интересов, так же как и неэффективная защита его новых интересов и прав могут быть следствием лишь раскола и отсутствия солидарности меж­ду его слоями. Однако затем этот раскол сменяется солидарностью, «консен­сусом» на новой основе, учитывающим новые прогрессивные интересы и но­вые гражданские права. С учетом этого надо соотнести друг с другом социал-демократический лозунг «солидарного общества» и фактически расколовшую единство рабочего класса неолиберальную концепцию «образованного обще­ства» Дж. Буша. Не являются ли оба идеала лозунгами нравственной и политической консолидации этого (а вместе с ним и других) классов на прогрессивно развивающейся основе?

Ответ на этот вопрос может дать анализ современных процессов раз­вития трудящегося человека «информационного общества», необходимых ему экономических и социально-политических прав и свобод.

1. Современный капитализм: социально-политические проблемы и противоречия НТР. М., 1989, с. 33 и последующие.

2. America in Perspective: Major Trends in the U. S. through the 1990s. Boston, 1986, p. 14.

3. Западная Европа. Эволюция экономической структуры. М., 1988, с. 84, 86, 88, 90.

4. «РК и CM», 1987, № 5: 1988, № 3.

5. С\г: Соревнование двух систем. М., 1973, с. 357—361.

6. Кочеврин Ю. Капитализм с позиции истории и современности.— «МЭ и МО», 1990, № 8, с. 13.

7. World Industry -- Confrontation or a Common Task? 1982 Report: Coax Industrial Conference. L, 1983, p. 10—11.

8. Любимов Л., Яровая Е. Социально-экономическое содержание исторического прогресса на примере США.- «МЭ и МО», 1990, № 6.

9. Певзнер Я- А. Дискуссионные вопросы политической экономии. М., 1987.

10. См.: Соревнование двух систем. М., 1990, с. 76.

11. Грачев М. В. Управление трудом. М., 1990.

12. Эти признаки рабочего класса сформулированы в книге: Рабочий класс и мировое развитие. Этапы борьбы. Под ред. А. А. Галкина, Т. Т. Тимофеева, А. С. Черняева. М., 1987, с. 506.

13. Сахаров А. Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свобо­де.— «Вопросы философии», 1990, № 2, с. 5.

14. Dahrendorf R. Die Chancen der Krise: Uber die Zukunft des Liberalismus. 2 Aufl.— Stuttgart, 1983, S. 108.

15. Справедливо подчеркнул эту сторону дела С. Перегудов в статье «Социал-демократическая модель общественных отношений». — «МЭ и МО», 1990, № 5, с. 6—7.

16. Нуйкин А. Да здравствует социализм! — «Огонек», 1990, № 31, с. 30.