Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

 И. А. Шин

НИС - новые индустриальные страны.

И. А. Шин , кандидат исторических наук, младший научный сотрудник ИМРД

«Новоиндустриальный» вариант развития капитализма является в настоящее время, пожалуй, наиболее эффективным из всех известных в совре­менной мировой практике. Анализу экономического содержания феномена НИС* (причем не только на ставшем уже «классическим» восточно-азиатском примере, но и на материале НИС «второго эшелона») посвящено немало исследований, результаты которых публиковались и на страницах «рк и СМ» (например, статья А. А. Максимова) (1). По этой причине автору данной работы хотелось бы, дистанцируясь от социально-экономической проблематики, преобладающей в советской «нисологии» и в которой он себя чувствует дилетантом, затронуть несколько иной круг вопросов.

Речь идет о феномене НИС как таковом, как некоей целостности. Автор предпримет попытку изложить в тезисной форме свое, достаточно интуитивное, опирающееся на знание лишь восточноазиатского материала видение этого феномена — его генезиса и некоторых тенденций фазисного развития (о закате говорить пока явно не приходится).

Феномен НИС в географическом смысле — понятие неоднородное, мбо характеризуется территориальной разбросанностью охватываемых им государств (имеется в виду ряд стран Латинской Америки, Северной и Южной Африки, Малой, Восточной и Юго-Восточной Азии), но которым в целом присущ общий тип основных закономерностей становления и развития капитализма.

Это позволяет выделить так называемый новоиндустриальный стадиаль­ный регион, представляющий собой совокупность государств и территории (в большинстве своем бывших колоний), которым удалось на капиталисти­ческом базисе в исторически короткие сроки преодолеть свою социально-экономическую слаборазвитость и в большей или меньшей степени приблизить­ся к уровню развитого капитализма.

В основе этого процесса лежит форсированная индустриализация, начинав­шаяся с перевода на машинную базу легкой промышленности, которая ориентировалась на производство потребительских товаров кратковременного пользования для внутреннего рынка (модель «первичного импортзамещения»). Спустя некоторое время национальные промышленные структуры, наталкиваясь на проблему реализации на узких местных рынках, вынужденно пере­ориентировались на внешние рынки.

Резкое расширение рынка сбыта открывало возможность быстрого наращи­вания производственных мощностей, что требовало крупных капитало­вложений и модернизации производства. Источником инвестиций чаще всего являлись внешние ресурсы, хотя в отдельных случаях (например, на Тайване) внутренние накопления (за счет сельского хозяйства) играли значительную роль.

Переориентация «вовне» происходила в условиях благоприятной междуна­родной конъюнктуры — низких процентных ставок, а также «окон» на мировом рынке текстильной и швейной продукции, являвшейся основной статьей экспор­та. Удачное попадение в вакантные «ниши» мировой конъюнктуры, обеспечив­шее «новым индустриальным странам» успешный дебют, стало главным принципом их внешнеэкономической стратегии. Эффективность ее достигается в результате оперативного учета новейших тенденций на мировом рынке, что отражается в динамичной товарной и географической диверсификации экспорта. Переход к более сложной продукции «высокой технологии», а также активные поиски выхода на перспективные рынки СССР и Восточной Европы — таковы одни из последних приоритетных направлений внешнеэкономической политики этих стран.

Пример НИС вдохновляет многие развивающиеся страны, пытающиеся повторить их путь, адаптировать «новоиндустриальную» модель развития применительно к своим условиям. Представляется, однако, что буквальное копирование этого опыта (предпринимаемое странами «второго эшелона»— Индонезией, Таиландом, Филиппинами и некоторыми другими развиваю­щимися странами, а также КНР, которые в массовом порядке начали выходить на мировой текстильный рынок) в уже иных, изменившихся условиях вряд ли принесет такие же плоды, какие достались пионерам «первого эшелона».

Отличие «новоиндустриального» региона от хронологически ему предшест­вовавших, где становление капитализма и «дзвитие его происходило столь же динамично (например, японский опыт), состоит, на наш взгляд, в том, что здесь этот процесс разворачивается в прежних пространственных парамет­рах — в пределах мирового капиталистического хозяйства,— без освоения новых территорий, не распространяясь «вширь», он направлен «вглубь» В этом проявляется действие тенденции к интенсификации развития, само развитию на основе накопленного промышленного и научно-технического потенциала, тенденции, вступающей в жизнь в индустриально развитой зоне современного мира, и наиболее активно, в капиталистическом ее секторе. Интенсификация нивелирует различия между странами по территориальному и ресурсному критериям, отдавая приоритет научно-техническому фактору.

В результате чего же произошел интересующий нас «прорыв», который совершили в «периферийном кольце» будущие НИСы, был ли он спонтанным и не случайно ли возникновение «новоиндустриального» региона?

Вопросы эти тесно связаны, поэтому краткий вариант ответа мог бы вы­глядеть следующим образом: появление «новых индустриальных стран» вполне закономерно для данного этапа мирового общественного развития и пред­ставляет собой результат взаимодействия определенных внешних и внутренних факторов.

Под внешним фактором понимается влияние зрелой — капиталистиче­ской — формации. Об основных формах воздействия ее — в виде экономиче­ской и военно-политической «помощи», а также идеологического давления империализма на развивающиеся государства — написано немало. Примеров, демонстрирующих экспансионистскую суть империализма, в советской литера­туре предостаточно. Однако «новые индустриальные страны» появились далеко не везде, куда простирал руку империалистический «центр». И это свидетельствует о том, что превращение того или иного молодого государства в НИС не есть результат произвольного насаждения капитализма «извне», не акт «империалистического волюнтаризма», подогретого геополитическими амбициями. Это была бы чересчур упрощенная схема механизма возник­новения НИС, новой генерации лидеров мирового капитализма.

Семена давали ростки там, где падали на благодатную почву. Без соответствующих внутренних условий вряд ли было бы возможно то форсиро­ванное развитие капитализма, которое мы наблюдаем в «новоиндустриальном» регионе. Что же благоприятствовало этому «внутри», в самом обществе? Рассмотрение проблемы в традиционных аспектах — экономики, политики и идеологии позволяет соответственно выделить три составляющие внутреннего фактора.

Первая (экономический вектор) представляет собой наличие в базисе об­щества известного минимума элементов капиталистического уклада, что озна­чает объективную подготовленность экономической структуры к тотальному восприятию и воспроизводству капитализма как новой программы развития. В полосу ускорения своей капиталистической эволюции экономики «новых индустриальных стран» вошли, когда в них уже развивался глубинный процесс утверждения капитализма, и, если бы не вступили в игру две другие составляющие, он бы тихо и неспешно эволюционировал в заданном направле­нии, как и происходит в большинстве развивающихся стран.

Совпадение политического вектора с экономическим оказало катализирую­щее влияние на развитие базиса. Как заметил Ф. Энгельс, «обратное действие государственной власти на экономическое развитие может быть троякого рода. Она может действовать в том же направлении — тогда развитие идет быстрее; она может действовать против экономического развития — тогда в настоящее время у каждого крупного народа она терпит крах через известный промежуток времени; или она может ставить экономическому развитию в опре­деленных направлениях преграды и толкать его в других направлениях. Этот случай сводится в конце концов к одному из предыдущих» (2). Это наблю­дение «работает» применительно и к «новым индустриальным странам», где форсированная капиталистическая модернизация начиналась после того, как к власти приходил авторитарный режи^м и активно разворачивал политику государственного капитализма, добиваясь максимального эффекта. Причем Установление авторитарного режима придавало капиталистическому разви­тию общества не только ускорение, но и необратимый характер.

Необратимость обусловливалась не только тем, что локомотив частного "Редпринимательства был выведен на магистраль и ему давался зеленый свет. Процесс капиталистического развития, протекая в режиме наибольшего благоприятствования, переставал быть спонтанным и превращался в целе­направленное, умело и властно направляемое движение. И это результат не только экономической политики властен, но и идеологической индоктринации общества, нацеленной на его консолидацию. Населению намекают на внешнюю угрозу, на существование массы врагов не только вовне, но и внутри, в родных пределах, напоминают о конфуцианских ценностях и традиционных патриар­хальных устоях. Нация, подозрительно оглядев соседей, проведя «ревизию» дома и торжествующе обнаружив десяток-другой инакомыслящих, стано­вится в положение «смирно». Собранная, подтянутая, она готова к выпол­нению той исторической миссии, которую на нее возложат ее лидеры.

Эта несколько утрированная и даже шаржированная характеристика нисколько не снижает значения того факта, что в «новоиндустриальном» регионе государство с его соответствующей экономической и идеологической политикой сыграло роль катализатора капиталистического развития.

Опыт НИС (и не только их) показывает, что оптимальной формой политиче­ской надстройки в период становления капитализма является централизация, авторитаризация государственной власти. Предельная концентрация госу­дарственной власти в руках правящей верхушки, чаще всего персонифици­рованной в одном человеке, в обществе, состоящем из антагонистических социальных сил, в известном смысле объективно обусловлена в период гло­бальных перемен структурного характера.

Адекватность формы политической надстройки процессу становления капи­тализма обусловила в «новых индустриальных странах» его ускоренный характер. Начался форсированный рост производительных сил, что привело к динамичному развитию всех капиталистических укладов, укреплению пози­ций среднего и крупного капитала, появлению местных монополий.

Утверждение к концу 1970-х годов капитализма в качестве господствующего способа производства, завершение структурной реорганизации базиса на капиталистической основе сняли необходимость предельной концентрации власти. Государство, проведя общество по бурным стремнинам форсированной модернизации, вывело его в широкое русло развитого капитализма. Период «большого скачка» в восточноазиатских НИС в целом завершился.

Теперь, очевидно, можно говорить о вступлении НИС в полосу более стабильного, эволюционного развития. Экономическая стабилизация обуслови­ла стабилизацию политическую, поскольку отпала потребность в сохранении авторитарного характера государственного управления. Новое веление времени в «раскручивании гаек» в обществе породило тенденцию к политической либе­рализации, разворачивающуюся в настоящее время и уже приведшую к власти умеренно-консервативные силы. Под давлением форсированных измене­ний в базисе отставшая было политическая надстройка стронулась с места, покачнувшись «влево». Началась эволюция авторитарной системы государ­ственной власти в направлении к буржуазно-демократической.

На этом новом этапе развития, в условиях начавшейся в 1980-е годы структурной перестройки мирового хозяйства, решающее значение приоб­ретает вопрос научно-технического потенциала и экономических возмож­ностей его реализации. Наиболее широкими перспективами в этом отношении располагает Южная Корея, которая уже сейчас лидирует среди НИС региона в плане технологических новаций.

В результате разных научно-технических возможностей в «новой индустри­альной зоне» Азии наметилась дифференциация. Южная Корея и Тайвань со­храняют верность примату материального производства и, находясь на этом пути, близки к тому, чтобы вступить в ряды мирового технологического аван­гарда. Сингапур же и Сянган, обладающие значительно более скромным научно-техническим потенциалом, предпочли «уйти» в непроизводственную

сферу, о чем свидетельствует их усиливающаяся в последние годы специали­зация в качестве новых финансовых центров региона. Таким образом, страны восточно-азиатского стадиального региона вступают в новый этап своего развития, где их ожидают совершенно разные судьбы и перспективы. Этап, на котором они представляли собой некую общность, рожденную схожестью цели (утверждение капитализма) и методов ее достижения (форсированное развитие экспортных отраслей экономики), подходит к своему логическому концу.

Если взглянуть на феномен НИС несколько шире — не просто как на новое перспективное явление в развитии мирового капитализма, но как на один из сюжетов всемирного исторического процесса,— то легко обнаруживается повторяемость фабулы, которая, кочуя во времени и пространстве, меняя эпохи и национальные интерьеры, предстает тем не менее неизменной. В сжатом виде суть ее сформулирована Ф. Энгельсом в уже приводившемся фрагменте его письма к К. Шмидту от 27 октября 1890 г., в котором он говорит о трояком обратном действии государственной власти на экономическое раз­витие. Нас в данном случае интересует взаимодействие базиса и надстройки в первом варианте.

Что означает — государственная власть действует в том же направлении, в котором идет экономическое развитие? Прежде всего это подразумевает ум и силу этой власти, ее способность не только видеть основные тенденции развития экономики (подчас глубинные), но и полностью владеть ситуацией в обществе, в котором перелив сил и знаний в новое русло вряд ли происходит при единодушном согласии всех его членов. Дело не только в экономической или политической оппозиции, но и в том, чтобы организовать этот перелив и осуществить прорыв экономики в новое качество. Таким образом, государ­ственная власть в этот период объективно нуждается в чрезвычайных полно- . мочиях для того, чтобы максимально мобилизовать общество и его ресурсы ^ для такого прорыва. Происходит концентрация власти в руках правящего корпуса, авторитаризация политического режима, приобретающая в зависи­мости от конкретных исторических условий форму абсолютистской монархии, военной диктатуры, культа личности и т. д. Лидерская функция политиче­ского руководства обществом подчинена цели — осуществить переход об­щества в новое состояние.

...И вот — переход совершен. Общество вполне освоилось в новых условиях, обустроилось и уже не нуждается в жесткой опеке и командах «сверху». Умная власть осознает это довольно быстро, не очень умная — рано или поздно, с помощью гневных подсказок «снизу». Так или иначе начинается процесс смены приоритетов — в экономике, которая, совершив мощный рывок вперед, вышла на принципиально иной уровень развития; в общественном созна­нии происходит возврат от идеологии консолидирования, низводящей во имя некоей высшей цели ценность человека до нуля, к идеологии атомизма, к гуманистическим идеалам, осознанию уникальности каждой человеческой жизни. В политической сфере эти процессы принимают форму борьбы против правящей автократии, под давлением демократических движений начинается скольжение платформы государственной власти «влево». Сильное напряжение в политической структуре сменяется режимом релаксации.

Попытаемся теперь сквозь призму этой закономерности коротко взглянуть на исторический опыт нашей страны, ибо сейчас невозможно не думать о ней, по-новому осмысливая ее прошлое, оценивая кризисное настоящее и перспек­тивы неопределенного будущего.

До известного момента развитие событий в советском обществе сопрягалось ^с вышеобозначенной тенденцией. Развернутая новой властью форсированная индустриализация проявляется в виде культа личности. Уместно отметить, что и индустриализация осуществлялась в наиболее сложном варианте — она началась с создания тяжелой промышленности при опоре на собственные силы. Для общества, только что перенесшего две воины (первую мировую и гражданскую) и истощенного ими до предела, к тому же находящегося в полной изоляции от остального мира и не имеющего возможности опереться на помощь извне, такой вариант индуст­риализации был мучителен втройне, и вполне вероятно, что именно он и спрово­цировал в обществе потребность в крайней централизации государственной власти и персонификации ее в «отце всех народов».

Общество заплатило огромную цену за эту индустриализацию, которая тем не менее была осуществлена и составила основное экономическое содержа­ние начального этапа развития социализма в СССР. В принципе этот этап мог бы быть охарактеризован как этап государственного социализма, поскольку его главной задачей (по аналогии с государственным капитализмом) являлось создание благоприятных материальных условий для утверждения и развития нового способа производства. Задача эта к концу 1930-х годов в целом была решена, страна получила собственную тяжелую индустрию. Од­нако последовавшие затем война, разруха и послевоенное восстанов­ление хозяйства помешали дальнейшему продвижению общества, отняв у него 15 — 20 лет.

Между тем в мировой экономике начались качественные изменения, связанные с интенсификацией технико-экономического развития и разверты­ванием НТР. Советский Союз, продолжая придерживаться позиции «опоры на собственные силы» и, таким образом, усугубляя свою обособленность от мирового хозяйства, начал постепенно отставать. Если на Западе наступление НТР приобрело фронтальный характер, то у нас, как и в других социали­стических странах,— очаговый, анклавный.

Наряду с наметившимся техническим отставанием, предпосылки которого были тогда заложены и со временем все более прогрессировали, начало про­являться несоответствие действовавшей модели хозяйственного развития нарождавшимся тенденциям. Тяжелая индустрия, мыслившаяся как фундамент советской экономики, стала превращаться в монолит, довлеющий над всем и вся и пожирающий основной поток капиталовложений. Новые, гибкие хозяй­ственные структуры, которые должны были вырасти на этом фундаменте, так и не были возведены.

Произошел сбой и в механизме политического развития. Процесс полити­ческой либерализации, родившийся с завершением «большого скачка» в экономике и пришедший на смену эпохе сталинского культа, был прежде­временно свернут и протекал в неполной форме («оттепель» 1960-х годов). Вновь произошел переход к авторитарному типу правления, на этот раз не обусловленный объективными экономическими потребностями. Действи­тельно, история повторяется дважды: если в первый раз это трагедия, то во второй — уже фарс. Но для нас он оказался трагическим, так как обернулся серьезными экономическими и социально-политическими потерями. Общество было законсервировано в своем развитии, упуская время и все больше от­ставая от ведущих тенденций в мировой технико-экономической сфере.

Осознание настоятельной необходимости экономической модернизации страны привело к апрелю 1985 г., к провозглашению курса на перестройку. Обещания перемен всколыхнули общество. Надежды на реализацию одних требований рождали новые, причем неодинаковые у различных социальных групп. Началась стремительная политизация общества, активизировался рост национального самосознания, прежде всего тех народов, которые по тем или иным причинам чувствовали себя обойденными или ущербными. Пришли в действие центробежные силы, логика развития которых неизбежно привела к экстремизму — в первую очередь политическому и национальному, доходящему до крайнего неприятия других народов страны вплоть до полного разрыва каких-либо отношений с ними.

Бурные процессы демократизации политической жизни резко контрастируют с продолжающейся стагнацией экономики, выявляя главное противоречие этапа перестройки — невозможность проведения намеченных крупномасштаб­ных экономических преобразований в условиях политической децентрализации общества, дезинтеграции, распада его под влиянием центробежных сил.

В связи с этим хочется высказать, вероятно, диссонирующее в обстановке «медового» периода демократии предположение, что она преждевременна (или запоздала: смотря что брать за точку отсчета — наше будущее или прошлое). Демократия требует определенных экономических предпосылок, которые на данном этапе развития страны пока еще не сложились. Наше общество балансирует на краю пропасти, которая отделяет его от пере­дового отряда мировой экономики, к которому по инерции оно себя и окружаю­щие его относят. Сумеем ли мы преодолеть это препятствие и вновь занять ведущие позиции в мире или же нам суждено топтание на месте и все большее отставание от авангарда? Ответ, очевидно, будет зависеть от того, удастся ли обществу совершить прыжок через эту технико-экономическую «пропасть», насколько оно сможет для этого сосредоточиться и мобилизовать свои силы. Максимальная внутренняя концентрация — от социально-политической кон­солидации населения до предельной централизации государственной власти — объективно неизбежна, если общество заинтересовано в успешном исходе.

Наиболее сложным моментом в этом процессе является интеграция населе­ния, преодоление, блокирование центробежных тенденций, что чревато исполь­зованием внеэкономических методов принуждения и насилия. В данной ситуа­ции более целесообразно идеологическое воздействие, направленное на осоз­нание обществом примата экономической модернизации, осознание того, что путь к демократии лежит через созидание нового экономического фунда­мента — современной развитой экономики.

Нарушение последовательности и согласованности процессов экономиче­ского и политического развития привело к сбою цикличного характера смены политических режимов (авторитарный — демократический — авторитарный...), обусловленного, с одной стороны, самомобилизацией общества и соответствую­щим концентрированием власти в руках государства в периоды структурных трансформаций экономики, а с другой — закономерной релаксацией общества после «большого скачка», выражающейся в политической либерализации. По мере дальнейшего развития общество в известный момент вновь подходит к необходимости перевода экономики в качественно новое состояние, что опять рождает объективную потребность в централизованном типе управ­ления. Этот процесс цикличной смены политических режимов протяжен во времени, и этапы, сменяющие друг друга, могут быть не одинаковы по своей продолжительности. Он не ограничен формационными пределами (что под­тверждают наши примеры). Кроме того, представляется, что бывают этапы «псевдоавторитарные», то есть объективно (экономически) не обусловленные, яо в силу субъективной воли тех или иных представителей правящего корпуса произвольно устанавливаются авторитарные, как правило, диктаторского funa режимы. Однако рано или поздно они «сдуваются» ветром истории.

1. «РК и СМ», 1988, № 5, с. 173—183.

2. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 417.