Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

ДЕЛАТЬ МНЕНИЕ: НОВАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИГРА

П. Шампань

Публикуемая статья представляет собой реферат одноименной книги ученого из парижского Дома наук о человеке Патрика Шампаня, выпущенной в 1990 г. французским столичным издательством "Эдисьон де Минюи" (P. Champagne. Faire 1'opinion: le nouveau jeu politique). Работа, написанная на основе историко-социологического изучения феномена общественного мнения во Франции, возглавила национальный список бестселлеров года (по разделу социальных наук), имела международный резонанс.

Реферат книги подготовила кандидат филос. наук О. Е. Трущенко.

В начале 70-х годов во Франции стали все чаще практиковаться опросы общественного мнения. Журнал "Тан модерн" опубликовал тогда статью П. Бурдье под названием "Общественного мнения не существует". Ее много комментировали и цитировали. Как доказывал Бурдье, из фактов изучения отношении людей к каким-то явлениям путем постановки одного и того же вопроса группам индивидов, сформированным по выборочным квотам, социально, демографически и политически очень разнородным (a именно на таких выборках должны проводиться в силу политической необходимости опросы общественного мнения) и далее, путем простого сложения полученных ответов делались выводы, далеко не подтверждаемые эмпирической проверкой, а именно: все индивиды имеют мнение, все они задают себе (или по крайней мере способны себе задать) те же вопросы, которые ставят им анкетеры; наконец, все мнения с социальной точки зрения равны. Статья показывала, что центры (институты) изучения общественного мнения (ЦИОМ) в действительности не измеряют "общественное мнение", а фабрикуют артефакты, занимаются чем-то вроде "незаконных упражнений" в науке.

Широко распространившаяся с тех пор в политике практика опросов общественного мнения, а также исключительно зрелищная форма, приобретенная уличными манифестациями, - вот два феномена, изучение которых помогает увидеть, как изменилось современное политическое пространство. Появились эксперты, претендующие на то, что они "научно измеряют общественное мнение", равно и на то, что могут давать советы другим специалистам. Другие - консультанты по вопросам коммуникации и политического маркетинга - утверждают, что помогают политикам воздействовать на общественное мнение. А вместе взятые и первые, и вторые, и третьи заставляют верить в существование, особого феномена "общественного мнения".

Но то, что в действительности существует, -это не общественное мнение, ни даже "мнение, измеренное в опросах общественного мнения". Фактически речь идет о возникновении нового социального пространства, где господствует совокупность действующих лиц - продавцов опросов, политологов, консультантов по вопросам коммуникации и политического маркетинга, журналистов и т. п. Используя современные технологии, такие, как зондажи, телефонные опросы, компьютеры, радио, телевидение и т. п., эти специалисты придают независимое политическое существование "общественному мнению", которое они сами же и фабрикуют. Его анализ и манипулирование им стали особой профессией. В результате произошли глубокие изменения в характере политической деятельности.

Изобретение легитимных способов выражения "общественного мнения". Совершенно очевидно, что сам смысл понятия "общественное мнение" со времени своего появления во Франции в середине XVIII в. претерпел существенные изменения. В первой половине того века "общественное мнение" трактовалось не столько как мнение общественности (в современном значении данного термина), сколько как обнародованная, ставшая всеобщим достоянием точка зрения элиты, вхожей в академические круги и литературные салоны. Эта точка зрения противостояла выражению частных интересов "политической кучки", которым, в глазах "просвещенной" буржуазии, служила тогдашняя власть. В течение почти всего XIX в. единственным источником "общественного мнения" считались голоса избранных народом парламентариев.

В конце XIX в. рост массовых движений, умножение числа уличных демонстраций, распространение прессы в общенациональном масштабе обусловили появление другого "общественного мнения". Оно вступает в конкуренцию с предыдущим и сосуществует с ним до середины XX столетия, а затем окончательно вытесняет его. Новое мнение также называют общественным, но уже в ином смысле: это мнение самой общественности. Непосредственное и спонтанное, оно отличается по своим качествам от мнения политической элиты, являющегося продуктом специфической политической деятельности.

Краткий исторический экскурс позволяет лучше увидеть политические цели, лежащие в основе борьбы за тот или иной тип легитимизации понятия "общественное мнение". Рассматриваемому феномену нельзя дать какое-либо "научное" определение, он может иметь только социальные характеристики. То, что обычно называют "общественным мнением", - это всего-навсего результат деятельности более или менее разнородной совокупности политических субъектов (акторов), которые в конфронтации друг с другом стремятся навязать свое (обычно небеспристрастное) понимание "общественного мнения". Данное понятие, занимающее (наряду с понятием легитимности) стратегическую позицию в качестве принципа политического процесса демократического типа, принадлежит к области политической метафизики, а не социальной науки. Институты политических наук всегда были составной частью системы субъектов участвующих в определении, производстве и манипуляции сущностью "общественного мнения".

В начале 60-х годов группа субъектов, заинтересованных в продвижении псевдонаучного понятия "общественное мнение" в политическую жизнь Франции, нанесла решающий удар по своим конкурентам. Содержание рассматриваемого понятия перестает быть предметом политических дискуссий с начала 70-х годов, а именно с того момента, когда Ж. Стозель, основатель Французского института общественного мнения (ИФОШ, откровенно заявил: "общественное мнение" является тем, что измеряют опросы общественного мнения.

Успешное распространение во Франции и других странах новой социальной технологии не связано с действиями какой-либо одной категории социальных акторов (политологов, специалистов по опросам или журналистов). Мы видим здесь результат коллективной работы различных действующих лиц, преследующих свои собственные интересы. Это специалисты по электоральной социологии, которые делают из ЦИОМ "машины, заставляющие голосовать" постоянно, и сами превращаются в "личности"- мелькают на страницах газет и экранах телевизоров, занимают ответственные должности в таких центрах, становятся советниками политических деятелей. Это, далее, руководители ЦИОМ, получающие дополнительные рынки для продукции своих учреждений, журналисты, которые находят благодаря новой технологии продукты, полностью отвечающие логике функционирования средств массовой информации (СМИ), например возможности заранее объявлять вероятные результаты совета с избирателями. Это, наконец, группы поддержки политических деятелей, которые используют технику опросов для того, чтобы внести минимум рационализации в сложную работу по завоеванию голосов избирателей.

Общественное мнение политологов. Включение опросов общественного мнения во французскую политическую жизнь происходило в 60-е годы. Само слово "политолог" было изобретено СМИ в конце этого десятилетия. Так стали называть новых специалистов, появившихся в сфере политической науки, - тех, кто приходит на радио или на телевидение комментировать опросы общественного мнения, проявленные ими в связи с выборами. Вера в ценность опросов общественного мнения основывается в большой степени на том, что можно назвать незаконным переносом научного авторитета Политологи, вкладывая свои научные капиталы в деятельность ЦИОМ, приложили немалые усилия для продвижения на авансцену политического театра "общественного мнения" (такого, как они его понимали). Нехитрая, в сущности, исследовательская технология зондажей превращается в утонченный инструмент политической легитимации.

* Специальное приложение в книге Шампаня посвящено проблемам изучения общественного мнения в СССР в годы перестройки. - О Т.

ЦИОМ создали новый тип мнения, ранее не существовавший. Его можно было бы назвать "мнение для анкеты о мнении". В сущности, это всего лишь статистическая агрегация частных мнений, которые публикуются, то есть делаются достоянием общественности. Однако речь отнюдь не идет о мнении, выраженном публично, будь то посредством подачи петиций, выступлений в свободной прессе, заявлений по телевидению, уличных демонстраций и т. п. Еще в конце 60-х годов можно было утверждать, что "общественное мнение", которое якобы измеряли ЦИОМ, является всего-навсего продуктом, носящим характер артефакта и не имеющим касательства к тому, что участники политической игры называют "общественным мнением". Но такое утверждение было справедливым только потому, что сама практика массовых опросов лишь начиналась, вера политиков и журналистов в это "общественное мнение", схваченное опросами, оставалась еще очень слабой.

Сегодня же правомерен противоположный вывод: "общественное мнение" ЦИОМ существует, так как им удалось за прошедшее с тех пор время заставить поверить в "научную" ценность своих исследований. Таким образом, то, что поначалу было в значительной мере простым техническим артефакт ом, превратилось в социальную реальность.

Не существует "истинного общественного мнения". Есть только вера в правильный способ его понимания и измерения. Возможна только одна-единственная дефиниция "общественного мнения": это социальный феномен, исторически изменчивый и относящийся к конкретному социальному полю, на котором действуют определенные акторы. Они заинтересованы в воздействии на то, что получает социальное обозначение "общественное мнение". В анализе социального мира наука должна, разумеется, учитывать общественные представления об этом мире, так как последние являются неотъемлемой частью социума.

Эффект веры. В отличие от ситуации 60-х годов сегодня опросы общественного мнения составляют неотъемлемую часть политической игры, арсенала методов политических деятелей. Они размышляют и действуют с учетом уже состоявшихся и будущих зондажей, включая те, которые могут провести их противники.

Интерес СМИ к технологии анкетирования, постепенно отработанной политологами, весьма разнообразен. Опрос выполняет прежде всего экономическую функцию для органов печати. Данные об общественном мнении предназначены для того, чтобы газета или журнал хорошо продавались. Опросы определенно позволяют прессе выражать, причем самым законным образом, свои собственные политические позиции, которые как бы ратифицируются народом. Политическая игра идет при этом как на уровне задаваемых вопросов, так и на уровне комментариев к полученным ответам.

Опросы общественного мнения являются исключительно мощным символическим оружием освобождения СМИ от давления политической власти: анкетирование наряду с прочим позволяет представителям "четвертой власти" противопоставлять себя легитимным образом политическим деятелям, применяя против них логику самого политического действия. Умножая такие исследования, журналиста втягивают противников в игру, правила которой эти последние не обязательно сами выбирают

Публикуя данные опросов, СМИ работают на себя, а также на фирмы, консультирующие по вопросам политической коммуникации. Политических лидеров вынуждают прибегать к услугам средств массовой информации для того, чтобы воздействовать на статистику, представленную "одной" газетой, повторенную в теле- и радионовостях и, следовательно, явно преподнесенную как политически важный фактор.

Телевидение ставит политических лидеров в новую ситуацию. Логика общенациональных СМИ и поиск максимально широкой аудитории приводят этих лидеров к необходимости представлять себя очень неоднородной публике. Значительная часть телезрителей слабо интересуется содержательной стороной политики и судит о появляющихся на малом экране деятелях на основании критериев, по большому счету отнюдь не политических. Разумеется, новое пространство политической борьбы вовсе не заменяет полностью ее классические области (внутрипартийную деятельность, муниципальное управление, работу в парламенте, его комиссиях и т п. ), а лишь добавляется к ним. Но необходимость для общественного деятеля фигурировать на экране ТВ изменила природу политического капитала, который требуется для того, чтобы преуспеть

Благодаря опросам общественного мнения и современным СМИ журналисты и политологи непосредственно участвуют в политической игре, представляя себя в то же время не включенными в нее наблюдателями. Сегодня в теледебатах сталкиваются не просто политические лидеры с их убеждениями и притязаниями. Состязаются стратегии, вырабатываемые "экспертами по коммуникации" и применяемые политическими деятелями более или менее эффективно.

Манифестации "базы". Парадокс ситуации, созданной благодаря развитию технологии опросов, состоит в том, что никогда еще участники политической и журналистской деятельности не тратили так много средств на то, чтобы узнать, чего же хочет "народ". И никогда они не знали этого в конечном счете так плохо, как сегодня. Фактически посредством технологии опросов (которая является настоящей политической теорией в действии) политическое поле, далеко не раскрываясь для решения насущных социальных проблем, стремится отдалить от себя реальный народ в пользу "народа опросов общественного мнения" -атомизированного и политически нейтрализованного.

Трансформация политического пространства не прошла бесследно и для способов выражения мнений, которые традиционно использовались социальными группами, находящимися в подчиненном положении. Наблюдаются становление и утверждение особого способа политического действия - того, что можно назвать "информационной манифестацией". Речь идет о демонстрации нового типа, нацеленной на то, чтобы воздействовать на "общественное мнение", фабрикуемое СМИ и измеряемое в опросах Нетрадиционность такою рода демонстраций заключается в том, что они открыто задумываются как акции для СМИ, то есть как действия, которые без этих средств не могли бы состояться.

Организаторы информационной манифестации какой-либо группы разрабатывают более или менее сложные стратегии, призванные воздействовать на представления, которые общественность через прессу может составить о данной группе. Таким образом, основная цель планируемой акции состоит для группы в том, чтобы дать "хороший образ" самой себя. Манифестация в ее информационной форме может иметь эффект, ради которого она организуется, только если удается вызвать широкий отклик в прессе. Иначе нельзя быть замеченным на политическом поле. Можно утверждать, несколько заостряя вопрос, что стратегическим пространством, где разворачиваются демонстрации (отчаянные и стихийные, мирные и организованные), является не улица, а пресса в широком смысле слова. Демонстранты шествуют для того, чтобы попасть в объективы теле- и фотокамер.

Сегодня невозможно отделить факты от отчетов об этих фактах, уличные манифестации - от манифестаций, показанных по телевидению, так как большая часть действий их участников отныне откровенно планируется и осуществляется для того, чтобы вызвать отклики в прессе и тем самым воздействовать на общественность. Уличные шествия позволяют поднять классическую проблему представительства, которая давно уже занимает размышляющих о политике. Политика является по большей части борьбой за то, чтобы знать, кто имеет право говорить публично и от чьего имени Это борьба за право высказываться от имени какой-либо социальной группы и искусство говорить за нее Не будет преувеличением вывод о том, что ныне самое существенное в политической игре - это работа по созданию более или менее однородных и реальных политических групп, то есть производство коллективных деятелей, которые могут легитимно участвовать в политической борьбе и слово которых признается политическим, т. е. высказыванием группы, а не индивидуальным. Признать "право на демонстрацию" и дать отчет о демонстрации в прессе - значит признать фактически гораздо больше, чем свободу выражения мнений. В сущности, речь идет о борьбе за право законно говорить от имени тех, кто этого не может или не умеет.

Наука и политика. Современные технологии смогли изменить критерии оценки успешности конкретных политических действий. Между борющимися социальными группами отныне встало множество агентов со своими специфическими интересами они на свой лад поглощают отчасти социальную энергию. Эта энергия оказывается все более рассеянной и растворенной в политическом пространстве. Последнее в свою очередь становится все более разнообразным и все более объемным. Платой за уменьшение благодаря этому физического насилия на политическом поле является, однако, усиление символического насилия, а именно насилия, которое совершается путем навязывания новых верований, более или менее иллюзорных. Такие верования делают не столь необходимым использование чисто физического насилия для осуществления господства. Но, может быть, символическое насилие сложнее почувствовать, и, следовательно, с ним труднее бороться.

Обычно считается, что современные СМИ (в особенности телевидение) все лучше и лучше информируют граждан. Полагают также, что технологии получения информации, разработанные в социальных науках (такие, как изучение общественного мнения), позволяют лучше узнать "волю народа. Утверждают, что все это, вместе взятое, представляет собой большой прогресс демократии. Однако социологический анализ практики опросов общественного мнения, политических теледебатов и уличных манифестаций доказывает, что если в чем и достигнут прогресс, так это в растущей изощренности социальных технологий. Их предназначение - убедить народ верить в то, что ему дают возможность высказываться. В действительности же политическое пространство парадоксальным образом изменяется так, что замыкается на самом себе. Политическая игра все больше и больше превращается в сугубо профессиональное дело специалистов, которые (в особенности при помощи опросов общественного мнения) претендуют на то, что "дают народу возможность говорить". На самом же деле мы слышим чревовещателей, выдающих свой голос за голоса марионеток.

Социальные науки отнюдь не стоят вне политики. Но они должны быть науками о политике, то есть науками, не "ангажированными" в политическую борьбу (в узком смысле данного слова), а инструментами, позволяющими лучше эту борьбу понять. Социологический анализ может помогать по-иному посмотреть на явления, слишком хорошо нам знакомые, чтобы действительно видеть, что они из себя представляют. Такой анализ должен раскрывать смысл политической игры, следя за ней как бы извне. Социология позволяет углублять сложное рефлексивное видение мира, обострять чувства, способствуя тому, чтобы объектом анализа становились сами категории нашей чисто социальной перцепции политики.

Настоящая проблема не в том, чтобы решить, нужно ли быть "за" или "против" опросов общественного мнения или средств массовой информации, следует ли предпочесть народный бунт "информационным манифестациям". Нужно спросить себя: как разорвать круг, который образуется, хотя люди очевидным образом этого не желали. Политика не должна быть закрытым пространством, где народ существует лишь в форме результатов опросов (преимущественно телефонных) и смотрит по телевизору на баталии, которыми занимают себя от его имени различные кланы политического мира, подчиняющиеся в действительности только логике своих междуусобиц.

Сегодня ученая демагогия в гораздо большей степени угрожает идеалам демократии, чем тоталитаризм. Эта демагогия более опасна, ибо с формальной точки зрения она имеет полную видимость демократии.