Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

                                                                                                            83 

Мировая война как феномен XX века

Р.Я. Евзеров

ЕВЗЕРОВ Роберт Яковлевич, доктор исто рических наук, главный научный сотрудник ИСПРАН. 

Сентябрь 39-го, в отличие от августа 14 го, не был для большинства современников неожиданностью. Войну—со страхом или на деждой —ждали. Мир входил в коллапс 1939 1945 гг. постепенно — через многочисленные и разнообразные конфликты, через террито риальные захваты и локальные войны. Вторая мировая война стала не только хронологиче ски, но и органически "серединой" нашего пе реходного века, его страшным феноменом. Ос новой динамики этого века явилось социаль но-экономическое развитие, воплотившее в себе "переходный капитализм" — от его "предыстории" ("дикого", "манчестерского" капитализма) к зрелой стадии, а затем — к "посткапитализму", "новому общественно му порядку".

Ко времени второй мировой войны мир был политически расколот на три системы — буржуазно—демократическую, коммуни стическую и фашистскую, которые по-раз ному пытались решать насущные проблемы социально-экономических преобразований. При этом существовали не только вариации на тему таких преобразований в рамках од ной и той же системы, но и громадная миро вая периферия, самостоятельно мало что ре шавшая.

Формирование очагов второй мировой войны, скатывание к ней определялись так же совокупностью культурно-цивилизаци онных факторов. Они сказались в особой агрессивности "оси" Рим — Берлин — То кио, для которой "антикоминтерновский пакт" служил лишь вывеской, яростный на ционализм являлся определенной тради цией (во всяком случае XX века), а милита ризм имел еще более глубокие корни. В СССР не случайно приобрели весьма значи тельное распространение настроения "пой ти воевать, чтоб землю в Гренаде крестья нам отдать". Этот мессианизм подкреплялся верой в то, что СССР — "Родина всех тру дящихся", которые поэтому не будут вое вать против него. Надежды на пролетарский интернационализм, упования на мировую революцию, на советизацию других стран как лучший выход для их народов в услови ях "общего кризиса капитализма", его "гни лости" получили в 30-е годы новую подпит ку. Так что расчеты Сталина при заключе нии советско-германского договора 1939 г.

на то, что "у нас будет много шансов остать ся в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну", прицел диктатора на то, чтобы "война разразилась между Рейхом и капи талистическим англо-французским бло ком", "чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон", не противоречили настроениям, имевшим ши рокое хождение среди советских людей.

Но и в буржуазно-демократических странах, например в Великобритании, оцен ка ситуации в преддверии войны строилась не на анализе информации, а скорее на "за костеневшей, глубоко укоренившейся кон цепции" (1, с.83). К такому выводу пришел тщательно изучавший лондонские архивы того времени профессор Г. Городецкий. Он отмечает традиционную русофобию и анти коммунизм в английских вооруженных си лах и ведомстве иностранных дел. Европей ские дела рассматривались и оценивались там сквозь призму британских интересов на Ближнем Востоке и, конечно, сохранения и умножения имперской мощи. На подписа ние пакта Риббентропа — Молотова бри танский посол в Берлине прореагировал так: "В конце концов мы должны подумать о Британской империи... прежде чем думать о нацистах и о зыбучих песках Восточной Европы. Там в конечном итоге бандиты пе редерутся между собой" (1, с. 84-85). Так что сталинские расчеты оказывались в ряду "общепринятых". Они зеркально совпада ли и с широко известными изоляционист скими взглядами на перспективы войны, "озвученными" американским сенатором Г. Трумэном.

Альтернативные — невоенные — пути мирового развития, даже в острейшей кон фликтной ситуации конца 30-х годов, объ ективно существовали. Но для поворота к ним требовалось осознание не только правя щими кругами, но и всей политически ак тивной частью общества ужасающей перспективы всепожирающего военного пожара. Такого осознания не было. Оно не могло появиться и созреть в условиях, когда Лондон и Париж тешили себя надеждами на "умиротворение" или истощение фашист ского хищника где-то далеко от собствен ных границ, когда Берлин рассчитывал на легкую победоносную военную "прогулку", когда Москва верила в свою способность всех переиграть. Такому отношению к ситуации во многом способствовало то, что путь во вторую мировую войну шел через ряд локальных вооруженных конфликтов, да и начиналась "она как бы с них и где-то на периферии. Глобальность катастрофы была понята, осознана далеко не сразу.

84                                                                  50-летие Великой Победы 

Так было с коммунистами. Хотя они осуждали экспансионистские идеи гитле ровской "Майн Кампф", но также рассчи тывали на силу, чтобы очистить землю от иноклассовой, инакомыслящей "скверны", которая мешает строить коммунистический рай. Когда развертывалась война, Москва во всеуслышанье заявляла, что борьба против фашизма — это воскрешение средневеко вых гонений на иноверцев.

Но и многие западные защитники демок ратии отнюдь не сразу и не полностью осоз навали значение борьбы со странами "оси" для судеб всего человечества. Так, по мне нию Г. Городецкого, не следует поддаваться упрощенному представлению о целях вой ны, содержащемуся в мемуарах У. Черчил ля, и считать таковыми уничтожение нациз ма и возвращение к довоенному статус-кво. За этим скрывались его, Черчилля, изна чальная империалистическая идеология и вера в возможность благодаря войне вос становить пошатнувшиеся позиции Анг лии на мировой арене (1, с.201).Только 22 июня 1941 г., поняв, что гитлеровское втор жение в Россию — прелюдия к попытке вторжения, на Британские острова, что опасность, угрожающая России, — "опас ность, грозящая нам и Соединенным Шта там", Черчилль провозгласил: "Мы никогда не будем вести переговоры, мы никогда не будем договариваться с Гитлером или кем либо из его банды. Мы будем драться с ним на суше... на море... в воздухе" (2). Лишь 23 июня 1941 г, в день, когда Трумэн сделал свое печально знаменитое заявление, появилось и иное — правительства США, призывавшего "успешно противостоять и расстроить план завоевания мира, безжалостного и глубокого порабощения всех народов, который теперь Гитлер пытается осуществить" (3).

Все вышесказанное, очевидно, имеет са мое непосредственное значение не только для уяснения вопроса о причинах возникновения второй мировой войны, но и для определения ее характера. Вряд ли все можно сводить лишь к глубинной объективной детерминированно сти событий 1939-1945 гг., не беря в расчет цели, поставленные себе людьми, стереотипы их мышления, настроения.

И здесь мы вновь возвращаемся к про блеме альтернативности истории, ее много вариантности. Эта проблема встала в XX в. и приобретает возрастающую значимость к его исходу — как в силу судьбоносности для человечества "выбора пути", так и в резуль тате колоссально возросшей информиро ванности общества, во всяком случае, воз можности для этого. В связи с этим нельзя не согласиться с умозаключением: "... Спе

цифика XX века, особенно его второй поло вины, еще и в понимании, что безальтерна тивность может идти от внутреннего мира человека. Притом она-то и оказывается спо собной перечеркнуть любые возможности выхода из кризиса, если человек не видит или не приемлет эти возможности... Вопрос стоит очень жестко: сумеет ли общество проснуться раньше, чем концентрация взрывоопасных проблем достигнет крити ческой массы" (4).

В середине века власть имущие не виде ли, не принимали, перечеркнули возможно сти невоенного выхода из кризиса. Не так ли получилось у нынешнего российского руко водства с Чечней?! Проснется ли современ ное общество и его "верхи" перед лицом новой страшной угрозы скатывания от ло кальных конфликтов к региональным вой нам, а затем к всемирному коллапсу?

Такой вопрос тем более актуален, что и ныне сказываются тенденции к расколу Ев ропы и мира. На нашем континенте жива память о том, как освободительная миссия СССР в Европе, осуществленная ценой не исчислимых жертв его сынов и дочерей, обернулась установлением антинародных сталинских режимов в целом ряде стран. Такую память не в состоянии быстро изгла дить перемены в отношении к этим странам, начатые в период "перестройки". Климат недоверия, страха может постоянно воспро изводиться и усугубляться великодержав ными тенденциями, игнорированием пол итических средств разрешения конфликт ных ситуаций, если такая метода возоблада ет в российском руководстве. С этим недопустимо не считаться. С другой сторо ны, весьма опасны вновь проявляющиеся за Западе стремления решить проблемы своей безопасности путем "самоогораживания", установления "санитарных кордонов" на Востоке, устраняя из системы партнерства Россию как потенциального конкурента.

Представляются справедливыми сужде ния о том, что в недоверии и подозрительно сти, которые участники антигитлеровской коалиции во второй мировой войне питали друг к другу, "еще раз проявилась первосте пенная, хотя часто и не замечаемая, роль восприятия в практике международных от ношений". Характер отношений, когда друг к другу относятся и как к потенциальному союзнику, и как к потенциальному врагу, "не только способствовал недолговечности союза, возникшего после 22 июня, но и сформировал карту послевоенной Европы" (1, с. 344,347).

Вторая мировая война как кульминация борьбы против фашизма, за демократию своеобразно вписывается в ткань всего соци ально-политического развития в XX в. Это развитие отнюдь не было простым, прямо линейным. Массовое участие населения в общественной жизни оказывалось чисто формальным, особенно в условиях автори тарных и тоталитарных режимов, помогая их утверждению. Плюрализм часто исполь зовался элитами как средство, способству ющее закрытости политики от простых смертных, их дезориентации и пассивности. Коррупция бюрократии, многочисленные политические и финансовые скандалы, псевдодемократичность электоральных си стем, неспособность парламентов обеспе чить права и свободы массовых слоев обще ства стимулировали тягу к внепарламент ским действиям. Ширились настроения ре волюционаристского отрицания парламентаризма и законности. Усилива лись недоверие к традиционным институ там демократии, стремление к ее преодоле нию революционным путем, к советизации — по примеру СССР. Одновременно и в каче стве реакции на такого рода процессы воз никали фашистские и полуфашистские дви жения, организации, режимы. Вместе с тем противостоявший им подъем демократиче ского, антифашистского движения происхо дил в ряде стран не в рамках традиционных демократических институтов, а в новых формах, примером чему могут служить дви жения Народного фронта.

                                                                                                            85 

В общем, перспективы демократизации общества в межвоенный период выглядели весьма туманными, даже сомнительными. Широко известно изречение У. Черчилля: "Демократия —самый худший из режимов, за исключением всех остальных". Однако в то время оно зачастую могло воспринимать ся лишь в части оценки демократии как "са мого худшего из режимов"; насчет же воз можности "лучшего" — вопрос для многих оставался открытым. Тем более, что в "мо билизационных" условиях, при необходи мости ускоренной модернизации всей хо зяйственной и политической жизни, парла ментарная республика (или монархия) ока зывалась мало- или недееспособной. Об этом свидетельствовал опыт и Веймарской республики, и Французской республики, и Британской империи. В США для выхода страны из тяжелейшего кризиса понадоби лись президентское правление и столь силь ный лидер, каким был Ф. Рузвельт. Антиде мократические же режимы довольно быстро обеспечивали впечатляющие экономиче ские успехи даже при том, что эти режимы, отличавшиеся "националистичностью" или "классовостью", из-за идеологических догм и непрофессионализма новой элиты в нема лой степени тормозили многое технологиче ски новое, передовое. Так получилось, в ча стности, с атомными исследованиями (в Германии — в силу очищения науки от "не арийцев", в СССР — из-за закрытия этих исследований как "бесперспективных").

Вторая мировая война способствовала изживанию определенных общественных иллюзий в отношении недемократических

режимов, хотя они и проявили свою эффек тивность в решении острейших производст венных проблем, чрезвычайных задач воен ного времени. Народы разных стран увиде ли, что им несет с собой на деле фашистско милитаристская система, какую чудовищную конечную цену платит обще ство за модернизацию по-тоталитаристски. Гитлеровская перестройка экономики, т.е. ее перевод на военные рельсы, позволила ликвидировать массовую безработицу в Германии. Но за развязанную нацизмом войну народ этой страны заплатил миллио нами убитых и искалеченных. Недоверие и осуждение по отношению к правлению "диктатуры пролетариата" в СССР усили лись за его рубежами и в самой стране не только в ходе тяжелейших поражений Крас ной Армии и потерь лета-осени 1941 г., но и ранее — в 1939 — 1940 гг.

Война, потребовавшая напряжения всех сил и способностей рядовых граждан для решения насущнейших проблем выжива ния, способствовала расширению поля дей ствия демократических тенденций. На тер риториях, освобождаемых от завоевателей, стихийно создавались органы самоуправле ния, устанавливался демократический пра вопорядок.

Война резко противопоставила фашизм как концентрированное выражение антиде мократии и борьбу народов за свою жизнь, свободу, независимость, стала по своей сути борьбой за сохранение демократии. Другое дело, что среди участников антигитлеров ской коалиции, выступавшей под знаменем демократии, понимание ее было весьма раз ным. "Сферы влияния" в Европе делили не только Гитлер со Сталиным, но и Черчилль со Сталиным. Определение будущего миро вого устройства не сводилось к учреждению Организации Объединенных Наций с благо родными принципами и целями. С большой силой давали о себе знать и эгоистичное понимание государственных интересов, и претензии на то, чтобы уподобить весь по слевоенный мир самим себе, обеспечить но выми способами свое прежнее имперское господство. Все это сказывалось в союзниче ском сотрудничестве в годы войны, в реше ниях Ялты и Потсдама, в послевоенной эво люции. Однако в поверженной Японии аме риканцы хотя и диктаторски правили, но осуществляли демократические преобразо вания. В странах Центральной и Юго-Вос точной Европы под эгидой СССР поначалу возникли народно-демократические режи мы. Американские, английские, француз ские войска в Германии устанавливали ор ганы власти, не очень очищенные от наци стов, но ориентированные на демократиче ские процедуры.

Вторая мировая война — рубеж в исто рии XX в. прежде всего потому, что в после довавшие за ней полвека новых мировых войн не было. Вместе с тем на пороге XXI в. последствия коллапса 1939 — 1945 гг. ви дятся далеко не такими, какими они пред ставлялись в дни Великой Победы.

86                                                                  50-летие Великой Победы 

Важнейший итог войны — разгром ос новных очагов милитаризма, спасение чело вечества от угрозы фашистского порабоще ния и уничтожения. Силы, развязавшие вой ну, были осуждены за то, что несли угрозу цивилизации, "за военные преступления, преступления против мира и человечества". Казалось, что под фашистско-милитарист ским прошлым подведена черта. Одна из трех систем, на которые был политически расколот мир, перестала существовать.

В послевоенном развитии отразилось то, что во имя сокрушения фашистско-милита ристского блока объединились силы двух жестко противостоявших систем — комму нистической и буржуазно-демократиче ской. За войной последовали поэтому деся тилетия не мира, а холодной войны, борьбы за мировое господство, вооруженного про тивостояния и локальных войн, невиданной ранее гонки вооружений, нарастающей уг розы ядерной катастрофы и самоуничтоже ния человечества. Потребовались годы вза имоустрашения, накопления исторического опыта, чтобы пробились ростки взаимотер пения, тенденции к взаимопониманию, в ко торых, конечно, сказываются уроки второй мировой войны, память о ней как о трагедии для всех — и побежденных, и победителей.

Ныне "все" — это в полном смысле все народы, страны, регионы, континенты, все человечество. Таков один из важнейших ре зультатов второй мировой войны и последу ющего развития. Движение к такой всемир ности пронизывает весь XX в. В начале века, даже при наличии США, европоцентризм был не только самоощущением и сутью умо зрительной модели мира, а и главной реаль ностью его жизни и развития. Всемирная история выступала лишь как история Запа да. Войны и революции первых десятилетий века внесли свои коррективы в такое поло жение дел. Вторая мировая война, подготов ленный ею крах колониальной системы в корне изменили модель мира. В послевоен ные полвека, когда ООН включила в себя около 160 государств, взаимосвязи и дина мичность общественной жизни колоссально возросли. Понятия "третий мир", "развива ющиеся страны", "Восток" и "Запад" теря ют свое прежнее значение. Развитие подав ляющего большинства человечества все больше проступает не как "догоняющее" движение всех по одному пути, по единому образцу, а как самостоятельное действие и саморазвитие, в котором разные культур но-цивилизационные потоки взаимодейст вуют, не теряя самобытности. Прогресс че ловечества достигается, впитывая все, уси лиями всех. Вряд ли этому противоречит и динамика научно-технической революции

второй половины XX в, хотя, казалось бы, она диктует "однолинейность", униформизацию.

Эта революция во многом была подго товлена и рождена второй мировой войной, наложившейся на научно-техническое раз витие предшествующих лет, насильнически его оплодотворившей и подчас по-новому сформировавшей. Холодная война и после военная гонка вооружений продолжили та кое воздействие, во многом деформирую щее, уродующее и НТП, и социально-эко номическое развитие в целом. Но плоды это го процесса, особенно вне пределов зоны "реально-социалистического хозяйствова ния", не оставались лишь в "оборонке". Они растекались по всем отраслям производст ва, служили там катализатором революци онных инноваций. Эти инновации тиражи ровались, распространялись по миру как плоды западной техники и культуры. Одна ко, попадая на новую почву, нововведения стали вписываться в иной культурно-исто рический, цивилизационный ареал. В конеч ном счете все это способствовало многооб разию в развитии самой послевоенной науч но-технической революции, охватившей обширную социально-экономическую сфе ру. Характеристика динамики этой послед ней как "переходной", в процессе которой формируется "посткапитализм" — "новый общественный порядок", справедлива для всего XX в. Вторая мировая война усилила и социальную потребность в таком преобра зовании, и поиски путей, методов его осуще ствления. В послевоенном полувеке они пол учили широкое распространение, причем не просто для решения текущих проблем, но и, главное, на перспективу. НТР повлияла и "путем неосуществления", как показал опыт стран "реального социализма", вы нужденных в конце концов начать револю ционную перестройку социально-экономи ческих отношений.

Послевоенные социально-экономиче ские перемены органично связаны и с про цессами в политической сфере, активизиро вавшимися под воздействием войны. Их об щая направленность — демократизация. Тем самым продолжается уже отмечавшая ся линия развития, усиленная, обостренная войной, ее антифашистской направленно стью. Эта линия не могла быть прямой. Дви жение к демократии временами тормози лось, подавлялось танками, обагрялось кровью. Все это — не только потому, что победоносное "шествие коммунизма" озна чало (под флером "истинной демократии") отрицание и ее сути, и стремления к ней. Дело и не только в том, что на громадных просторах третьего мира, деколонизация которого выступает как одна из форм демок ратизации, новые государственные формы, даже скопированные или уподобленные буржуазно-демократическим, нередко ока зываются на практике лишенными их содержания, а по существу антидемократиче скими. В самой буржуазно—демократиче ской системе процессы послевоенной де мократизации шли весьма противоречиво. Дискуссии о том, что такое демократия, что она дает человеку и что ей угрожает, приоб ретали большую актуальность, обостряе мую трудностями социально-экономиче ского развития, нарастающим кризисом традиционной партийно-политической сис темы, формирующимся недоверием части населения к представительным институтам и демократии как таковым.

                                                                                                            87 

Конечно, общемировая тенденция де мократизации общественной жизни ныне налицо, особенно с учетом коренных пере мен на востоке Европы. Вместе с тем в по слевоенный период обострилась необходи мость соотнесения демократии с возможно стью эффективно пользоваться ею. Все бо лее подтверждается вывод о том, что для демократии нужна определенная зрелость членов общества, обеспечивающая сочета ние их прав с ответственностью за пользо вание ими. В противном случае неизбежно усиление конфликтности общественного развития, в т.ч. и на той почве, где всегда особенно ощущалась недемократичность, — в межнациональных отношениях. Они были обострены фашистским насилием в годы войны и несоблюдением в ряде регионов мира национальных интересов в послевоенный период. Горюче-взрывчатый материал, создававшийся и накапливавшийся таким об разом, стал источником высокой нестабиль ности, кровавых конфликтов в наши дни.

В свою очередь, национальные конфлик ты ведут к сплочению "своих" и противо стоянию "чужим" уже на этнокультурном уровне, способствуют "расколотости об ществ, расширению поля конфликта циви лизаций.

Таким образом, опыт ужасной войны полувековой давности снова возвращает нас к идее о необходимости повсеместного про тиводействия всех землян воспроизводству вооруженного насилия. Оно, как о том сви детельствует война, не только несет гибель и разрушение (и этого уже, казалось бы достаточно!), но и не дает сколько-нибудь надежного и радикального решения возника ющих проблем, а лишь создает новые тупики.

XX век оказался временем колоссально го возрастания сил человека. Одновременно человечество и среда его обитания лиши лись бессмертия. Особую актуальность при обрела проблема альтернативности обще ственного развития. Ко времени второй ми ровой войны ее позитивное решение оказа лось для человечества недосягаемым, и поэтому оно понесло невиданные ранее по тери. В последующие полвека проявились симптомы изменений к лучшему. Очень важно, чтобы они стали законом жизни землян в наступающем XXI веке.

1. Городецкий Г. Миф "Ледокола". Накануне войны (пер. с англ.) М., 1995.

2. Цит. по: Трухановский В.Г. Уинстон Чер чилль. Политическая биография. М., 1968, с. 225.

3. Цит. по: История США. Т. 3.1918 — 1945. М., 1985, с. 335.

4. Яковлев А. Социальные альтернативы XX ве ка. — "Свободная мысль", 1994, № 17-18, с. 10.