Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

Гитлеризм, сталинизм, тоталитаризм: реальности и понятия

С.Л. Агаев

АГАЕВ Семен Львович, доктор историче ских наук, заместитель директора ИСПРАН.

При всем многообразии научной литера туры о второй мировой войне, при всех не сомненных успехах и достижениях всемир ной историографии этого крупнейшего яв ления XX в. отдельные важные проблемы антифашистской борьбы все еще остаются нерешенными. Отсюда — появление и но вых фальсификаторских версий острейших вопросов о причинах, характере войны, ее виновниках (типа печально известного су воровского "Ледокола"), и объективист ских по сути попыток оценки этих вопросов некоторыми серьезными учеными.

Иллюстрацией такого рода попыток мо жет служить позиция И.Н. Ундасынова.

Справедливо утверждая, что научно обос нованное определение характера второй ми ровой войны возможно только в контексте политической истории 20-х — 40-х годов, он на деле исходит из современных, так сказать, рыночно-демократических штам пов и стереотипов мысли, различающих в мировом общественном развитии лишь две тенденции — демократическую и тотали тарную. Более того, жестко ограничив свой анализ хронологическими рамками 1939 — 1945 гг., он полностью оставляет в стороне не только политические события предшест вующего периода, способствовавшие втяги ванию мира в войну, но и всю предвоенную политику умиротворения агрессора, кото рую проводили государства, рассматривае мые им как носители демократической тен денции. Ни словом не упоминается и борьба "тоталитарного" СССР за коллективную безопасность на протяжении 30—х годов.

                                                                                                            95 

Между тем, не принимая в расчет мюн хенскую политику натравливания фашист ского агрессора на СССР и ее логическое продолжение — "странную войну" 1939 1940 гг., трудно дать всестороннюю и объек тивную оценку характера второй мировой войны. Не случайна следующая интерпрета ция Ундасыновым начала "странной вой ны": "Борьба между демократией и тотали таризмом вступила в решающую стадию". Антидемократическая политика канализа ции фашистской агрессии в восточном на правлении никак не влияет на оценку про водников этой политики как столпов "де мократии". Война с их стороны с самого на чала носила "антифашистский, прогрессивный характер", "независимо (курсив мой — С. А.) от существовавших в них форм государственного устройства, не сомненного наличия эгоистических — им перских, геополитических, экономических и т.п. — интересов и целей". Все они были "участниками планетарной борьбы против сил реакции и регресса".

Но что позволено Цезарю, то не дозво лено быку. Хотя в реальных условиях того времени тайный сговор СССР с Германией можно было рассматривать, в частности, как попытку прорыва дипломатической изо ляции, а его акции против соседних стран — как своеобразную форму антифашистской борьбы, Ундасынов без всякого сомнения утверждает, что "с осени 1939 г. Советский Союз выступал в качестве одного из агрес соров, временного союзника-соперника фа шистской Германии, т.е. на стороне сил ре акции и регресса". Одно из объяснений этого тезиса достаточно оригинально: СССР на пал "без объявления войны на разгромлен ную фашистами Польшу", "совершил аг рессию против суверенного государства". На мой взгляд, здесь довольно трудно гово рить о суверенитете и объявлении военных действий. Очевидно, главное для Ундасыно ва в данном случае то, что СССР был "тота литарным государством". Однако это же об стоятельство не мешает ему считать Совет ский Союз после 22 июня 1941 г. "главной силой освободительной, антифашистской войны народов", ибо "под смертельной уг розой оказалось не только тоталитарное го сударство, но и существование народов СССР". Как будто такой угрозы не сущест вовало раньше и все в стране — от мала до велика — не ожидали возможности гитле ровской агрессии.

Подобные натяжки и противоречия ха рактерны и для других положений и парал лелей И.Н. Ундасынова. Вряд ли стоит напо минать, что если Гитлер с самого начала прихода к власти начал подготовку к пере делу мира, то Сталин к тому времени фак тически "предал" идею мировой революции

и встал на путь "построения социализма в одной стране". И едва ли можно отождеств лять незаконные с точки зрения современ ного международного права меры СССР по обеспечению безопасности своих границ и ликвидации грабительских условий "похаб ного" Брестского мира с действиями по ре ализации Германией гитлеровских притяза ний на мировое господство и Японией — самурайских претензий на всю Восточную Азию. Не полагает же Ундасынов, что СССР, подобно фашистской Германии, ста вил своей целью на оккупированных им в 1939-1941 гг. территориях "физическое уничтожение" народов и установление над ними "фашистского рабства"?

Что касается установления "социали стических" режимов в центрально- и вос точноевропейских странах, то в соответст вующих действиях СССР при историческом взгляде на вещи можно усмотреть не только реанимацию идеи мировой революции, но и углубление тех же мер по расширению сво их границ в условиях начавшегося перехода мира от "горячей войны" к "войне холод ной", цели которых в отношении СССР ма ло чем различались. Это — сокрушение Со ветского Союза не как родины и мирового очага "социализма", а как носительницы иных, чем западные, социально-экономиче ских и особенно культурно-исторических начал, объективно, самим фактом своего су ществования препятствующих установле нию "нового мирового порядка" под эгидой вначале Германии и Японии, а затем США. Без учета этого обстоятельства любая оцен ка характера второй мировой войны будет хромать — и не на одну, а на две ноги, и потому об этом стоит поговорить особо. Тем более что сам И.Н. Ундасынов предпочитает ограничиться простой констатацией "циви лизационных противоречий".

"Отлучая" СССР от демократической тенденции мирового общественного разви тия, он, по существу, придерживается одно мерного и крайне узкого понимания глубин ных основ этой тенденции, не учитывая ее исторические корни и многообразные фор мы проявления, и в результате выдает сло жившиеся на капиталистическом Западе методы и способы государственного управ ления за некий всеобщий эталон. Цель подо бного подхода достаточно очевидна: поста вить на одну доску сталинизм и гитлеризм, исходя всего лишь из внешнего, поверхно стного сходства соответствующих полити ческих режимов (но никак не из сути, не из природы государственности) и совершенно абстрагируясь от проблем социальной и эко номической демократии.

Той же цели служит понятие "тоталита ризм", используемое, по существу, в каче стве не столько научной, сколько эмоцио нально-идеологической категории. Широко распространенное в нашей публицистике и научной литературе, это понятие мало что объясняет в действительной сущности рос сийского, и в том числе советского, государ ства, имевшего под собой принципиально другую цивилизационную основу, чем изве стные нам из зарубежной истории такие ти пы власти, как цезаризм, бонапартизм, фа шизм и т.п. Прямолинейное приложение этих терминов к режимам Ивана Грозного, Петра Великого и других русских властите лей — предшественников Сталина с неиз бежностью превратило бы названные науч ные понятия в политизированные этикетки и ярлыки.

96                                                                  50-летие Великой Победы 

Стремление быть большим католиком, чем папа римский, завершается иногда явно противоположными результатами. Вот, на пример, "отец" нынешних рыночно-демок ратических реформ Егор Гайдар, не так дав но относившийся к западным формам де мократии как символу той России, которая сошла с мировой арены в 1917 г., в интервью "Известиям" за 10 января 1995 г. высказал совершенно новую для него мысль о развил ке исторических судеб нашей страны. Рос сийское государство, заявил он, стоит сегод ня перед выбором между традиционной для него восточной деспотией, с его осовреме ненным, азиатским способом производства, рецентрализацией власти и собственности, жестким способом "наведения порядка" пу тем огрубения голов старой бюрократии, последующим переделом собственности, и западным обществом, с его принципами кон куренции и демократии, стабилизации суще ствующих отношений. В этой связи был по ставлен вопрос: удастся ли России переско чить из восточной парадигмы общества в за падную? Ответ прозвучал пессимистично.

Обращает на себя внимание полное от сутствие в интервью терминов "фашизм" и "тоталитаризм", вместо которых Гайдар ис пользовал, на наш взгляд, более соответст вующие российской государственности и цивилизации понятия "восточная деспотия" и "азиатский способ производства". Мало того, в данном случае его даже можно упрек нуть в новой крайности, затушевывающей наличие в российском обществе сочетания западных и восточных, "европейских" ин дивидуалистичных и "азиатских" общин ных начал. Дело, однако, сейчас не в этом, а в том, что ученые, пытающиеся стать больши ми гайдаровцами, чем сам Гайдар, считают переход России в западную парадигму обще ства состоявшимся еще в 20-30-х годах.

Ведь исторически фашизм как социаль ное явление — это порождение совершенно определенной эпохи, четко вырисовываю щегося центрально- и южноевропейского региона и насущных потребностей "догоня ющей" модернизации в рамках одного и того же, "европейского" (технотронного), типа цивилизационного развития. Как движение и идеология фашизм на Западе — это

всплеск коллективной политической ши зофрении в обществе индивидов, т.е. оборот ная сторона, изнанка западной же формы демократии на этапах ее становления и уп рочения. Такой демократии у нас никогда не было и вряд ли будет в обозримом будущем, не говоря уже об ином, "евроазиатском" ти пе цивилизационного развития.

Если у фашизма и сталинизма было что то общее, помимо некоторых характеристик политического режима, так это — всего лишь сходство объективных условий их по явления и способов преодоления тяжких по следствий первой мировой войны путем все общей мобилизации нации, в том числе ме тодами внутриполитического и идеологиче ского террора. Но различия между ними в социально-экономическом и культурно-ис торическом плане настолько глубоки, что использование в отношении них однотип ных понятий и терминов не представляется продуктивным. Ибо такие дефиниции, как "фашизм" и "тоталитаризм", отражают со ветскую действительность в неадекватном, а то и попросту искаженном виде. Ставить во главу угла научных определений некото рое сходство политических форм выраже ния различных социальных и цивилизаци онных основ и ориентиров — значит факти чески подменять эти определения чем-то вроде пропагандистских клише. Именно это мы и наблюдаем в попытках выделения в пред военном мире трех очагов агрессии на основе шаблонизации понятия "тоталитаризм".

Все сказанное выше отнюдь не следует понимать как отрицание фашистской опас ности для сегодняшней России в современ ной обстановке перехода мирового сообще ства от "холодной войны" к "холодному ми ру", являющемуся, судя по всему, ее логи ческим развитием в превращенной форме. В качестве феномена "догоняющей" модерни зации в рамках "европейского" типа обще ственной эволюции нечто подобное фашиз му возможно у нас, думается, главным обра зом в случае продолжения нынешней по литики механического копирования западных экономических, политических и культурных стандартов. Социальной базой такого рода режима могли бы стать "новые русские" как представители элитной части вновь взращиваемого капитала, а политиче ской опорой — люмпенизирующиеся и мар гинализирующиеся слои, растущая мелкая буржуазия и прозападно настроенная ин теллигенция, утратившая связь с традици онной культурой и духовными ценностями, хотя сам этот режим, несомненно, будет ма скироваться под тысячелетние российские традиции (державности, патриотизма и т.д.). И все же, тем не менее он будет представ лять собой не фашизм в политологическом значении этого понятия, а, как отмечалось чуть выше, нечто подобное, требующее иного, самостоятельного определения.

                                                                                                            97 

Жизнь, несомненно, подскажет такое опре деление точно так же, как в свое время спо собствовала введению в политический лек сикон вполне адекватных недавнему про шлому "социалистического содружест ва" дефиниций "сталинщина", "сталинизм" и т.п.

Объективная, непредвзятая научная оценка характера второй мировой войны может быть выработана только в ходе даль нейших исследований всей совокупности накопленного фактического материала, на основе четкого категориально-понятийного аппарата, а не крайне политизированных этикеток и ярлыков. Вообще, стремление подогнать все экономические, политиче ские и — главное — социокультурные осно вы различных цивилизационных общностей

под антиномии типа тоталитаризм и де мократия" (равно как "план" и "рынок", "социализм" и "капитализм") ведет лишь к унылому упрощению и однобокой унифика ции богатейшего многоцветия исторической жизни народов. Но ведь это, как любят вы ражаться нынешние острословы, мы уже проходили.

Сегодня со всей определенностью мож но сказать только одно: вопрос о характере второй мировой войны никак не укладыва ется в черно-белое видение предвоенного и военного мира. Потому-то и многознач ность ее оценки, за которую Ундасынов вы ступает на словах, оборачивается на деле, используя его же терминологию, "однозначностью".