Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

НАЦИОНАЛИЗМ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
(Ориентация в новой исследовательской парадигме)

А.И.Миллер

МИЛЛЕР Алексей Ильич, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института славянове дения и балканистики РАН, профессор Центрально-Европейского университета (Будапешт).

В 1978 г. Август Винклер не без оснований, если посмотреть библиографию того времени, сетовал на то, что проблеме национализма общественные науки уделяют недостаточно внимания (1). Но пятнадцать лет спустя Катрин Вердери уже совер шенно справедливо заметила: "В течение 1980-х и 1990-х научная индустрия, по строенная вокруг концепций нации и национализма, стала столь обширной и меж дисциплинарной, что этот фокус исследований можно считать приоритетным по сравнению с остальными"(2, с.37). Весьма показательно, что в начале 1990-х стало появляться все больше работ, авторы которых ставят своей задачей так или иначе систематизировать этот поток публикаций о национализме (3). Следовательно, мы присутствуем при подведении некоторых предварительных итогов определенного этапа исследований национализма, для которого было характерно преимуществен ное внимание к теоретическому осмыслению феномена.

В советской же науке вплоть до конца 80-х тема эта была табуирована. Само лексическое поле, в котором могла бы идти дискуссия о национализме, было окку пировано и деформировано идеологией настолько, что на русский трудно было даже переводить западные тексты по национальной проблематике. Механизм такой окку пации описал в свое время М.Энштейн (4). Он показал, как создаются парные понятия, описывающие одни и те же явления, но имеющие неотъемлемый антони мичный оценочный оттенок, например, "миролюбие — примиренчество". В интере сующей нас сфере в результате индоктринации языка была создана устойчивая конструкция, которая жестко навязывала оценочный элемент именно за счет фик сации такого рода оппозиций:

патриотизм — национализм, интернационализм — космополитизм.

Как следствие, тексты по национальной проблематике пестрели самыми разнооб разными эвфемизмами, которые, однако, даже в начале 1990-х не всегда позволяли авторам избегать обвинений, например, в "научном обосновании национализма" (!) со стороны особо бдительных ревнителей идейной чистоты (5), обвинений, лишь последние несколько лет кажущихся просто глупыми, а чуть раньше они были еще и весьма небезопасными*.

Следует признать, что проблема с психологической и идеологической нейтраль ностью терминологии, хотя и в существенно иных формах, присуща не только ин доктринированной советской языковой среде, но нигде более она не стояла так обнаженно.

Националистический дискурс является сегодня доминирующим практически во всем мире. Вряд ли этот тезис нуждается в развернутом обосновании. Достаточно заметить, что наш мир мы представляем в политическом отношении состоящим из наций-государств; говоря об "обществе", мы имеем в виду совокупность граждан определенного государства; источником политической легитимности считается об щенациональное голосование; главный всемирный форум называется Организацией Объединенных Наций. И эти примеры можно множить до бесконечности. Если, вслед за автором термина М.Фуко, понимать дискурс как обладающий внутренним един ством способ видения мира, выражаемый в самых разнообразных, не только вербальных, практиках, и как способ не только отражения мира, но и его проектирования и со-творения, то мы должны признать, что ученые, будучи частью общества, также являются участниками этого дискурса вне зависимости от того, относятся ли они к проблеме национализма с пиететом или с безграничным скептицизмом. Иначе гово ря, вовсе не обязательно быть убежденным националистом и тем более шовинистом, чтобы существовать и работать "внутри" этого дискурса. Если взять в качестве примера авторов наиболее известных работ о национализме, опубликованных в последнее двадцатилетие, то ни один из них не стоит "над" дискурсом или "вне" его, будь то Б.Андерсон и М.Грох, склонные больше подчеркивать конструктивные фун кции национализма, или Э.Геллнер и Э.Хобсбаум, в силу личного темперамента выражающие свое отношение к национализму филиппиками или едкой иронией (7) В России 90-х годов мы сами стали свидетелями, а точнее сказать — участниками, процесса утверждения в обществе националистического дискурса, процесса тем бо лее ощутимого, так как еще недавно, в конце 80-х, предпринимались попытки противопоставить ему "чистую" либеральную альтернативу.

* Сказанное вовсе не означает, что в советской науке не было заслуживающих внимание исследований, особенно по проблеме формирования наций. Например, целый ряд важных работ на эту тему был опуб ликован в 70-е годы в Институте славяноведения и балканистики. См. обзор таких публикаций в статье В.И.Фрейдзона (6). Однако обсуждение теоретических аспект этой проблемы было настолько несвобод но, что даже в начале 90-х автор упомянутой статьи предпочитает вообще не употреблять в ней слова национализм.

56                                                                                                  Проблемы и суждения 

Признание факта дом и нации националистического дискурса имеет ряд важных последствий.

Участвует ли национализм в сотворении современного общества или же является лишь следствием его возникновения? Этот вопрос, принадлежащий к числу ключе вых для многих исследователей национализма, получает однозначный ответ, если придерживаться данного выше определения дискурса.

Далее, нам с осторожностью следовало бы говорить о "французском", "русском" или "украинском" национализме, так как утверждая, что один национализм "граж данский", а другой "этнический", инкорпорирующий или исключающий, мы долж ны сознавать, что речь идет о тенденции, которая доминирует в том или ином националистическом дискурсе в определенное время. В действительности все тен денции, как правило, присутствуют в каждом националистическом дискурсе. Вопрос состоит в том, какие обстоятельства делают ту или иную тенденцию доминирующей. Наконец, этот подход позволяет иначе взглянуть на проблему терминологии, в том числе на мучительную проблему определения таких базовых понятий, как нация. Любая попытка дать "положительную" дефиницию через описание необхо димых и достаточных черт неизбежно оказывается неудовлетворительной уже пото му, что нация есть понятие современного политического дискурса, а следовательно, любое определение такого рода не может быть политически нейтральным. Напри мер, уже сам факт обозначения нами той или иной общности, не обладающей госу дарственным суверенитетом, как нации, предполагает, по крайней мере в скрытой форме, признание несправедливости данного положения.

С этой точки зрения более перспективным предстает решение, предложенное К.Вердери. Она говорит о нации, как о "базовом операторе в системе социальной классификации". В качестве элемента такой системы нация является "аспектом политического и символико-идеологического порядка, а также мира социального взаимодействия и чувствования" (2, с.37). Иными словами, нация понимается Вер дери как символ, пробуждающий целый спектр эмоций, сформированных за долгое время его употребления, и неоднозначный, как и всякий символ. Из этого отнюдь не следует, что за таким символом не стоит никакой реальности — уже хотя бы потому, что его использование творит реальность. С другой стороны, возможности различных интерпретаций этого символа заинтересованными силами также не безграничны, а во многом определены той реальностью, с которой приходится иметь дело. Значит, правомерен вопрос, как и при каких обстоятельствах тот или иной аспект реальности влияет на формирование и использование символа нации.

Национализм, в таком случае, может быть определен как "политическое исполь зование символа нации через дискурс и политическую активность, а также как эмоции, которые заставляют людей реагировать на использование этого символа" (2, с.38). Следовательно, национализм не должен пониматься как социальный fктор, и вопросы о том, плох он или хорош, совместим с демократическими ценностями или нет, становятся некорректными. "Нам следует спрашивать: каков глобальный, об щественный и институциональный контекст, в котором различные группы борются за контроль над этим символом и его значениями? Каковы программы этих различ ных групп? Каковы общественные условия, которые способствуют победе той или иной группы или программы?" (2, с.39). Иначе говоря, национализм предстает в данной трактовке как оболочка для различных психологических и идеологических конструкций, которые облекаются в эту оболочку постольку, поскольку она для массового сознания оказывается самым эффективным средством их адаптации.

                                                                                                                                       57  

Некоторые другие исследователи движутся в том же направлении, что и Вердери. Например, Петер Ханак вводит различие между модернизаторским и антимодерни заторским национализмом, предполагая наличие обеих тенденций внутри каждого отдельного националистического дискурса(8).

Нельзя сказать, чтобы подход, наиболее полно сформулированный К.Вердери, совершенно не имел корней в предшествующей литературе. Собственно, Вердери заново и иначе ставит проблему национализма и массовых коммуникаций, впервые обозначенную еще в 50-е годы К.Дойчем (9). Вердери во многом опирается также на работу Б.Андерсона, хотя саму концепцию дискурса последний никогда не исполь зует. В своей книге "Воображенные сообщества" он определяет все сообщества, члены которых не могут лично или хотя бы понаслышке знать большинство осталь ных его членов, как воображенные. Если для Геллнера и Хобсбаума "воображенный" означает искусственный, сфабрикованный и даже поддельный, то для самого автора этого термина он вовсе не является уничижительным. Большие сообщества должны классифицироваться не по их реальной или воображенной природе, поскольку все они принадлежат к категории "воображенных", и это не имеет ничего общего с вопросом об их реальности. Такие сообщества должны быть классифицируемы по способу их воображения. Этот тезис приводит Андерсона к пониманию национализ ма как культурной системы, как определенного способа видения мира, который он сравнивает с религиозным и династическим порядками, а не с идеологиями типа либерализма или социализма. В частности, Андерсон подчеркивает, что национа лизм, в отличие от либерализма и социализма и подобно всякой религии, весьма озабочен проблемой смерти. С точки зрения националиста, человек принадлежит национальному сообществу по самому факту своего рождения, в то время как быть либералом или социалистом есть вопрос свободного выбора*.

Много значит, что в таком развернутом и отрефлектированном виде, с использо ванием категории дискурса данная концепция впервые предложена именно сейчас. Это, как представляется, один из важнейших симптомов завершения определенного этапа в теоретической разработке проблемы национализма и начала нового, предла гающего существенно иные подходы и исследовательские приоритеты.

Один из аспектов такой смены оптики отражает перечень вопросов, которые К.Вердери предложила как первоочередные в рамках сформулированного ею подхо да. Какова природа самой концепции идентичности, в том числе национальной идентичности, на личном и коллективном уровне? Как внедряется в человеческое сознание идея национальной принадлежности? Каким образом символизируется нация? В каком отношении стоит понятие нации к другим социальным операторам, то есть как соотносятся понятия расы, этничности, локальной общности и националь ности? Как разрушение (размывание) наций-государств влияет на жизнеспособ ность и эффективность символа нации в современной политике? Думается, есть существенные основания для того, чтобы развить последний вопрос, а именно: не присутствуем ли мы, как бы невероятно это ни звучало сегодня в России, при утверждении и сразу же при начале заката националистического дискурса — хотя бы потому, что уже сейчас мы в состоянии поставить задачу анализа самого дискурса, решение которой и открывает возможность выхода за его рамки.

Одним из центральных для теоретических исследований последних десятилетий был вопрос о генезисе национализма и о факторах, влияющих на формирование наций** .

Разброс мнений здесь очень широк. Многие ученые, исследовавшие роль от дельных факторов, не могли устоять перед искушением приписать именно изуча емым ими объектам особое, если не абсолютное значение. Хорошей иллюстрацией здесь может служить утверждение Э.Геллнера, что индустриализм и стандарти зированная система образования являются необходимыми и достаточными предпосылками консолидации нации. Геллнер выступает, пожалуй, наиболее радикаль ным модернистом в подходе к проблеме генезиса наций и национализма. Большин ство исследователей согласны с ним в том, что нации и национализм в современном смысле есть продукт XVIII в. (10). Однако лишь немногие согласны следовать за Геллнером в его совершенном игнорировании процессов, предшествовавших ин дустриальному развитию.

* Если вспомнить сочинения Андрея Платонова, прежде всего "Котлован", то описываемый им феномен явно принадлежит не идеологии, а тому типу культурных систем, к которому Андерсон относит национализм.

** В английском языке для обозначения этого процесса существуют три термина. Nation formation (собственно "формирование наций") — отражает объективную сторону процесса; nation building ("национальное строительство") — акцентирует внимание на сознательных усилиях власти или "национальных" активистов; nation creation ("создание наций") — описывает совокупность этих составляющих.

58                                                                                                  Проблемы и суждения 

Одним из наиболее последовательных и упорных оппонентов Геллнера выступает Энтони Смит, который посвятил несколько работ роли этнического фактора в фор мировании наций и возникновении национализма. Он убедительно показал значе ние для этих процессов этнического мифа и символа, введя в научный оборот разли чение между "вертикальными" и "горизонтальными" (аристократическими и демо тическими) этносами и тем самым возражая тезису Геллнера, что в доиндустриаль ный период различные общественные слои не могут иметь общей идентичности (11). В недавнем обзоре исследований, посвященных роли этнического фактора в форми ровании наций, К.Калхун, следуя Э.Смиту, отмечает: "Совершенно разделить на ционализм и этничность невозможно, равно как и невозможно объяснить национа лизм как простое продолжение этничности" (12).

В поисках истоков формирования наций как воображенных сообществ Андерсон, вслед за Дойчем, обращается к проблеме массовых коммуникаций. Андерсон пока зал, что многие предпосылки способности вообразить или, как сказали бы русские переводчики немецких философов, "помыслить" нацию — "печатный капитализм" (постановка издательского дела на капиталистическую основу), эмансипация мест ных языков от доминации латыни — появились в доиндустриальную эпоху.

Существует, между тем, и целая группа весьма авторитетных теоретиков, склон ных связывать генезис национализма, а точнее сказать — определенной его разно видности, прежде всего не с эволюцией культуры и даже не с индустриализмом, а с проблемой властных отношений. Внимание Ч.Тилли, Э.Гидденса, М.Манна обраще но на опыт Британии и Франции XVIII в. (13). Их исследования показывают, как соперничество, в первую очередь военное, между династическими государствами и стремление верховной власти максимально мобилизовать необходимые для этого ресурсы подталкивали монархические режимы к целому ряду экономических и ад министративных мер, которые формировали современное государство. Иными сло вами, "войны создавали государства в не меньшей степени, чем государства создава ли войны" (14, с.5). Одновременно эти меры резко ускоривали процесс формирова ния гражданского общества и образовывали поле его интенсивного взаимодействия с властью, что впоследствии способствовало становлению прежде всего политической, а не этнической концепции нации. Таким образом, ранняя стадия развития наци онализма в Западной Европе связывается этими авторами в первую очередь с про блемой централизации власти, установлением прямого правления и эффективного административного контроля над самоорганизующимся ассоциативно обществом задолго — по крайней мере в Англии — до наступления индустриальной революции. Более глубокое понимание многообразия факторов, влияющих на генезис национа лизма, а также их комбинаций было одним из главных достижений теоретической мысли рассматриваемого периода. Оно прямо обусловлено вопросом, который иногда явно, но чаще имплицитно присутствовал в большинстве теоретических работ о национализме: единство и множественность национализма как феномена. Иначе говоря, имеем ли мы дело с преломлениями общего принципа, проявлениями некоей единой силы, разнообразными постольку, поскольку различаются конкретные усло вия, или же речь идет о различных силах и идейных комплексах, облекаемых в более или менее общую, нередко заимствованную форму.

Разнообразие подходов к этой проблеме отражается, например, в принципах построения периодизаций. Одни авторы предпочитали говорить о "волнах" нацио нализма, о "часовых поясах", в которых национализм по-разному проявляет себя, предполагая тем самым возможность и необходимость построения единой модели национализма, как это попытался сделать Э.Геллнер (15). Другие относились к подобным попыткам скептично. Их взгляды наиболее полно и убедительно выразил Джон Холл в цитировавшемся уже эссе "Национализмы: классификация и объясне ние". Само название эссе содержит слово "национализм" во множественном числе, а главный его тезис гласит: "Единая, универсальная теория национализма невоз можна. Поскольку прошлое различно, различаться должны и наши концепции" (14, с.1). В этом случае проблема периодизации выглядит иначе — главное внимание должно быть уделено построению моделей и периодизаций развития различных типов национализма по отдельности. Такой подход представлен в историографии работами М.Гроха, Ю.Хлебовчика (16).

                                                                                                                                       59  

Отказ от концепции национализма как единого феномена ставит на первый план проблему типологии. Большинство классификаций, предложенных в 70-80-ые годы, восходят к модели Х.Кона, которая основана на бинарной оппозиции национализма развитых стран Запада и регионов "опаздывающего" развития (17). По сути это оппозиция моделей гражданского и этнического национализма. Классификации Ав густа Винклера, Джона Пламенаца и Эрнеста Геллнера, будучи более детализиро ванными, сохраняют тот же принцип. Первая и вторая "волны" в классификации Винклера совпадают с первым и вторым "часовыми поясами" Геллнера (Франция, Британия, Испания, Португалия и Германия, Италия), в то время как третья "вол на" включает остальные два "часовых пояса" (Центральная и Юго-Восточная Евро па и бывший СССР) (18).

Кон построил в свое время эту модель под заметным влиянием ранних "оптими стических" версий теории модернизации, в которых национализм отстававших в своем развитии регионов со всеми его отталкивающими чертами рассматривался как следствие недоразвитости. По мере "подтягивания" отсталых регионов и национа лизм в них должен был обрести более цивилизованные черты, приблизиться к идеа лизированному образцу западного национализма. А определенная идеализация "за падного" национализма присуща многим последователям Кона во многом из-за того, что ранние этапы развития национализма на Западе выпадают из их поля зрения.

Классификации такого типа имеют немало недостатков. Например, выделяя не мецкий и итальянский национализмы в особый класс "интеграционных" национа лизмов, подобные классификации учитывают только географический и хронологи ческий факторы, не умея объяснить, почему к тому же классу не принадлежат хорватский, украинский или польский национализмы. Или же они включают такие очевидно различные национализмы, как. русский, польский и украинский, в одну группу либо тип, снова исходя из определенного сходства географических и хроно логических характеристик, но игнорируя различия в ситуациях, ролях, задачах, традициях, ресурсах. Следуя этой логике, Геллнер считал, например, несуществен ным различие между национализмами так называемых исторических и неисториче ских народов Центральной и Восточной Европы.

Проблема типологии еще весьма далека от своего более-менее законченного решения. Это задача, однозначно неподсильная одному автору. Достаточно сказать, что только в европейском культурном ареале исследователи довольно единодушно выделяют по крайней мере шесть самостоятельных типов: национализм развитых стран атлантического побережья; "интеграционный" тип национализма Италии и Германии; "культурный" национализм Центральной и Восточной Европы, который, в свою очередь, следует разделить на национализм этносов с полными и неполными социальными структурами; национализм господствующих народов континенталь ных империй (русских, турок, отчасти венгров); "креольский" национализм Латин ской Америки. Очевидно, что и этот перечень неполон, особенно если учесть суще ствование разнообразных комбинаций черт, присущих разным типам. Например, целый ряд национализмов Центральной и Восточной Европы (хорватский, румын ский, украинский, на несколько ином уровне и польский) имел ярко выраженные черты интеграционного типа. Очевидно, что для успешного решения проблемы ти пологии необходимо учитывать не только время формирования нации и принадлеж ность к тому или иному региону, но также ситуационный и ролевой факторы, то есть положение формирующейся нации в системе межнациональных отношений.

Смещение в начале 90-х годов внимания от национализма "вообще" в сторону конкретно-исторических исследований, авторы которых часто ставят себе задачей проверку той или иной модели, кажется мне одним из важных симптомов отмеченной уже выше по другим характеристикам смены этапов в развитии исследования наци онализма. Это неизбежно приведет к поиску и разработке новых, в первую очередь массовых источников*, что уже сегодня делают, например, австрийские ученые в группе под руководством А.Морича (19). Другим предсказуемым следствием таких перемен станет активное изучение истории построения и воспроизводства отдельных националистических дискурсов.

* Вроде конфискованных цензурой солдатских писем с фронта, церковной статистики браков этнически разнообразных регионов, фиксировавшей этническую самоидентификацию, и пр.

60                                                                                                  Проблемы и суждения 

Это, однако, вовсе не должно привести к совершенной фрагментации исследова ний национализма. Националистический дискурс как глобальный феномен навер няка останется одной из приоритетных тем, не исключающей и сравнительно-исто рический подход. Важным аспектом проблемы, который может быть осмыс лен только в глобальном контексте, становится, например, взаимовлияние различ ных типов национализма и механизм имитации, играющий весьма значимую роль в построении отдельных националистических дискурсов. В связи с этим неизбежен выход за рамки распространенного тезиса об идейной нищете национализма и уве личение в литературе о национализме удельного веса исследований общественной мысли в самом широком значении данного понятия.

Сегодня, когда вненаучные обстоятельства, блокировавшие возможность нор мального изучения национализма в России, перестали существовать, нет резона, чтобы и новый этап развития этих исследований прошел без полноценного участия российских ученых. Следует при этом иметь в виду, что смена исследовательской парадигмы, некоторые симптомы которой я пытался описать, происходит на основе важных достижений предыдущего этапа. Отсюда и главная задача статьи — помочь заинтересованному читателю сориентироваться в богатой литературе по национа лизму, увидевшей свет в последние два десятилетия (20).

1. Winkler Н.А. Vorwori. — Winkler H.A. (Hrgs) Nationalismus. Коln, 1978.

2. Verdery К. Whither "Nation" and "Nationalism"? — "Daedalus", Summer 1993.

3. Smith A. Nationalism and the Historians. — "International Journal of Comparative Sociology, 1992, Vol. ХХХШ, № 1-2; Hall J.A. Nationalisms: Classified and Explained. — "Daedalus", Summer 1993; Calhoun C. Nationalism and Ethnicity. — "Annual Review of Sociology", 1993, № 19.

4. Энштейн М. Способы воздействия идеологического высказывания. — Образ человека XX века. М., 1988.

5. См., например: Перепелкин Л., Шкаратан О. Экономическая модернизация и национальное возрож дение. — "Общественные науки и современность", 1991, № 1, с. 89. Авторам приходится защищаться от подобных обвинений.

6. Фрейдзон В.И. Изучение процесса складывания наций в Центральной Европе в Институте славянове дения и балканистики АН СССР в 1970-1980-е гг. (Историографические заметки). — Нации и национальный вопрос, М., 1991.

7. Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. L., 1983; Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. Cambridge, 1985; Hobsbaum E. Nations , and Nationalism Since 1780: Programme, Myth, Reality. N.Y., 1990; Gellner E. Nations and Nationalism. Ithaca, 1983. (Русское издание — Геллнср Э. Нации и национализм. М., 1991.)

8. Hanak P. A National Compensation for Backwardness. — "Studies in East European Thougth", 1994, № 46.

9. Deutsch K.W. Nationalism and Social Communication: An Inquire into the Foundations of Nationality. Cambridge, 1953.

10. Наиболее заметное исключение — книга Дж.Армстронга: Armstrong J. Nations before Nationalism. Chapel Hill, 1982.

11. Smith A. National Identity. L., 1991; Idem. The Ethnic Origins of Nations. Oxford, 1986.

12. Calhoun C. Nationalism and Ethnicity. — "Annual Review of Sociology", 1993, № 19, p. 232.О соотношении модернистских и "примордиалистских" концепций нации см. также: Коротеева В. "Воображенные", "изобретенные" и "сконструированные" нации: метафора в науке. — "Этнологическое обозрение", 1993, №3.

13. Tilly Ch. (ed.) The Formation of National States in Europe. Princeton, 1975; Giddens A. Tlie Nation State and Violence. Berkeley, 1984; Mann M. Emergence of Modern European Nationalism. — Hall J.A. and Jarvie I. (eds). Transition to Modernity. Cambridge, 1992; Idem. Sources of Social Power. Vol. 2. The Rize of Modern Nations and Classes. 1760-1914. Cambridge, 1993.

14. Hall J.A. Nationalisms: Classified and Explained. "Daedalus", Summer 1993, p. 5.

15. См.: ГеллнерЭ. Пришествие национализма. Мифы нации и класса. — "Путь", 1992, № 1.

16. См.: Hroch M. Op.clt.; Chlebowczyk J. О prawie do bytu malych i mlodich narodow. Kwestia narodowa i procesy narodotworcze we wschodnej Europie Srodkowej w dobie kapitalizmu. Warszawa, 1983.

17. Kohn H. The Idea of Nationalism. N.Y., 1967; Idem. The Age of Nationalism. N.Y., 1968. См. также: Kemilainen A. Nationalism, Problems concerning theWord, the Concept and Classification. Yvaskyla, 1964.

18. Winkler A. Op.cit.; Plamenatz J. Two Types of Nationalism. — Kamenka E. (ed.) Nationalism The Nature and Evolution of an Idea. L., 1976; Геллнер Э. Пришествие национализма...

19. MoritschA. (Hrsg.) Vom Ethnos zur Nationalitat. Wiener Beitraige zur Neuzeit. Wien, Mimchen. 1991.

20. Более подробно рассмотренные в статье вопросы освещены в книге: Национализм и формирование наций. Теории-модели-концепции. М., 1994.