Сайт портала PolitHelp

ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС"

Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта
POLITHELP: [ Все материалы ] [ Политология ] [ Прикладная политология ] [ Политистория России ] [ Политистория зарубежная ] [ История политучений ] [ Политическая философия ] [ Политрегионолистика ] [ Политическая культура ] [ Политконфликтология ] [ МПиМО ] [ Геополитика ] [ Международное право ] [ Партология ] [ Муниципальное право ] [ Социология ] [ Культурология ] [ Экономика ] [ Педагогика ] [ КСЕ ]
АРХИВ ПОЛИСА: [ Содержание ] [ 1991 ] [ 1992 ] [ 1993 ] [ 1994 ] [ 1995 ] [ 1996 ] [ 1997 ] [ 1998 ] [ 1999 ] [ 2000 ] [ 2001 ] [ 2002 ] [ 2003 ] [ 2006. №1 ]
Яндекс цитирования Озон

ВНИМАНИЕ! Все материалы, представленные на этом ресурсе, размещены только с целью ОЗНАКОМЛЕНИЯ. Все права на размещенные материалы принадлежат их законным правообладателям. Копирование, сохранение, печать, передача и пр. действия с представленными материалами ЗАПРЕЩЕНЫ! . По всем вопросам обращаться на форум.



Полис ; 01.12.1995 ; 6 ;

Элиты и демократический процесс

ТЕНДЕНЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ СОСТАВА ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ РОССИИ: РЕПУТАЦИОННЫЙ АНАЛИЗ

Ш.В.Ривера

РИВЕРА Шерон Вернинг, аспирант-политолог, Мичиганский университет.

Работа автора субсидировалась Центром Российских и Восгочно-Европейских исследований Мичи ганского университета. Автор выражает признательность Д.Ривера и А.Василивецкому за помощь, ока занную при подготовке статьи; разумеется, все возможные ошибки в описании и толковании фактов — полностью на ответственности автора.

С давних пор не прекращаются дискуссии о том, кто именно обладает "властью" в обществе. Интуитивно мы чувствуем, что некоторые люди наделены ею в значи тельной мере, в то время как другие — нет. Но для исследователя недостаточно интуиции. Нам требуется нечто вроде диагностикума, позволяющего точно иденти фицировать, о ком мы ведем речь, когда говорим об элите.

Представьте себе, что Вы — антрополог-культуролог, отправляющийся в экспе дицию для изучения неисследованного племени. Вам нужно определить лидеров этого сообщества. Перед отъездом Ваш коллега-антрополог сообщает Вам, что вож дем племени является некто А. Однако, прибыв на место, Вы замечаете, что перед торжествами и празднествами все население деревни собирается около хижины ин дивида Б. Наконец, после освоения языка племени Вы обнаруживаете, что подавля ющая часть туземцев считает самым влиятельным в деревне индивида В. Как разо браться в этих конкурирующих представлениях и составить обоснованный список "элиты" данного племени?

В предлагаемой вниманию читателя статье будут рассмотрены некоторые из возможных путей определения понятия "элита", а также три наиболее распростра ненные методологии идентификации элит, используемые западными политологами в эмпирических исследованиях, и показаны их достоинства и недостатки. На основе одной из описанных методологий будет проведен анализ состояния современной российской элиты и сформулировано несколько выводов относительно тенденций ее развития.

КОГО МОЖНО ОТНЕСТИ К ЭЛИТЕ?

Внимательный читатель уже, наверное, обратил внимание на концептуальную неоднозначность ответов на поставленный вопрос. Для иллюстрации спектра воз можных подходов приведем некоторые из принятых в западной политологии опре делений понятия "элита":

1. Классический исследователь элиты Г.Моска считал, что "правящий класс" — это класс, который осуществляет все политические функции, монопольно владеет властью и пользуется ее преимуществами (1).

2. Современник Моски — В.Парето — полагал, что к элите следует относить лиц, являющихся самыми квалифицированными и способными в соответствующих обла стях человеческой деятельности (2).

3. Согласно определению, предложенному Г.Лассуэллом, Д.Лернером и И.Роту эллом, политическая элита означает "лидерство [в государстве ] и социальные страты, из которых чаще всего происходят лидеры и по отношению к которым в данном поколении сохраняется подотчетность" (3, с.5).

62                                                                                           С точки зрения политолога

4. В работах, вышедших в последние годы, можно встретить дефиницию элиты как "лиц, способных, благодаря своим стратегическим позициям в могущественных организациях, оказывать постоянное и существенное влияние на результаты госу дарственной политики" (4).

Приведенные примеры показывают, что при определении элит могут использо ваться различные параметры: (а) личностные характеристики индивидов; (б) соци альные слои (страты), из которых эти индивиды происходят; (в) официальные посты, которые они занимают, а также их влияние в политической сфере. Первые два подхода представляются, однако, непродуктивными. С их помощью можно выявить лишь аморфную группу "потенциальных элит" с неопределенным реальным воздей ствием на политические исходы, и, кроме того, в них содержится элемент тавтологии: элита определяется на основании способностей или социальных характеристик, про являемых современной элитой. Таким образом, нам остается принять третий подход, связывающий элиту с влиянием на политические события. Думается, именно данный критерий и является наиболее точным.

КАК ИССЛЕДОВАТЬ ЭЛИТУ?

Определив понятие "элита", нужно найти операциональный способ идентифика ции этой социальной группы. В современной науке, как правило, используется один из трех методов выявления элиты: позиционный анализ (т.е. анализ позиций), репутационный анализ (т.е. анализ репутации) и анализ принятия решений. Наибо лее распространенным является позиционный анализ, основанный на предположе нии, что "формальные государственные институты предоставляют вполне адекват ную карту отношений в иерархии власти" (3, с. 15). Иными словами, те, кто занимает высокие посты в такого рода институтах, будут влиять на политические события. Главное преимущество подобного метода — в его простоте: достаточно найти списки депутатов, схему организационной структуры правительства, перечень 500 круп нейших компаний в промышленности и сфере услуг (Fortune 500) — и элита может быть выявлена и даже ранжирована по степени влияния. В то же время метод позиционного анализа имеет серьезные недостатки. Как справедливо отмечают его критики, официальный статус нередко вводит нас в заблуждение. Ведущие роли в политических играх могут исполнять люди, не занимающие никаких официальных постов, но оказывающие косвенное воздействие на тех, кому по статусу принадлежит право принятия решений. Кроме того, крайне трудно определить критерии могуще ственности институтов власти. Поэтому, используя позиционный анализ, мы риску ем включить в элиту тех, кто обладает властью лишь номинально, тогда как реальные носители власти окажутся за ее пределами.

Вторым по широте употребления является метод репутационного анализа, впер вые примененный Ф.Хантером в его новаторски работе, посвященной исследованию структуры власти в Атланте (штат Джорджия) (5). Сторонники подобного метода исходят из того, что для выявления людей, обладающих властью, необходимо опро сить активных наблюдателей или участников политических событий: их экспертные оценки позволят отличить тех, кто занимает высокие посты, но реально бессилен, от тех, кто на деле влияет на происходящее на политической сцене. И действительно, использование репутационного анализа дает возможность приблизить результаты идентификации элиты к реальной ситуации, хотя и данный метод не свободен от недостатков. Мнения экспертов всегда субъективны, на них прямым образом сказываются степень их осведомленности и личные предпочтения. Соответствен но, стоит лишь сменить состав экспертов, и результаты анализа окажутся уже несколько иными.

Реже всего используется метод анализа принятия решений, т.е. выявление элиты путем идентификации тех, кто реально принимает важнейшие решения. Этот метод был успешно применен Р.Далем в его классической работе "Кто управляет?" (6) и может считаться наиболее точным из всех известных. Однако подавляющая часть исследователей избегает обращаться к анализу принятия решений. Почему? Дело в том, что при изучении широкого спектра элит или широкого диапазона решений такой анализ весьма трудно провести. Здесь требуются хорошее знание области, в рамках которой принимаются решения, а также солидная информация о процессе их принятия и о составе задействованных лиц. Поскольку же на практике анализиру ется лишь небольшое число решений, результаты исследования во многом зависят от выбора рассматриваемых проблем. Каждая политическая сфера (например, налого вая политика, социальное обеспечение, оборона и т.д.) обычно имеет свой, отличный от других, круг лиц, принимающих решения. Соответственно при анализе какой-ли бо одной группы решений можно выявить только узкоспециализированный слой элиты. Наконец, подобный метод применим лишь при анализе решений, уже выне сенных на обсуждение. Вне поля зрения остаются лица, непосредственно не участ вующие в процессе принятия окончательного решения, но влияющие на формирова ние повестки дня предстоящего обсуждения.

                                                                                                                                       63  

КТО СЕГОДНЯ ОБЛАДАЕТ ВЛАСТЬЮ В РОССИИ?

Учитывая отмеченные выше достоинства и недостатки трех основных методов идентификации элит, при исследовании соотношения сил в современной России я избрала метод репутационного анализа. С января 1993 г. по февраль 1995 г. "Неза висимая газета" ежемесячно публиковала списки ведущих политиков, куда включа лись по 100 человек, обладавших на момент публикации, по мнению экспертов, наибольшим влиянием на политической сцене России и ранжированных по степени значимости (7). Исследование этих списков позволило мне выявить некоторые об щие тенденции в формировании российской посткоммунистически элиты и оценить эффективность метода репутационного анализа применительно к России. Я пришла к следующим заключениям.

1. В рассматриваемый двухлетний период состав группы 100 ведущих политиков и их рейтинговая расстановка в пределах данной группы стали более стабильными. Особенно отчетливо тенденция к консолидации и стабилизации названного круга политических фигур проявилась с декабря 1993 г.

Вывод об увеличении устойчивости состава группы 100 ведущих политиков мож но подтвердить следующими статистическими данными. В 1993 г. среднемесячная ротация среди 100 ведущих политических деятелей составляла 12 человек, а в 1994 г. — 9 (и это при том, что несколько месяцев 1994 г. были отмечены предсказуемо сильным изменением данной величины — после декабрьских 1993 г. выборов в Федеральное Собрание и после "черного вторника" в октябре 1994 г. в группу вошли 16 и 13 новых деятелей соответственно). Информативными также являются данные о числе новых лиц, попадающих в список 100 ведущих политиков каждые 6 месяцев. К июлю 1993 г. в списке оказались 42 новых (по сравнению с январем того же года) фамилии. Затем, каждые последующие три полугодия, число вновь включенных снижалось, составив 27, 24 и 20 человек соответственно. Математическая обработка имевшихся в моем распоряжении материалов выявила еще одну тенденцию: числен ность резерва (пула), из которого фактически формируются списки 100 ведущих политиков России, со временем несколько сократилась (эта тенденция не очевидна на интуитивном уровне).

В основе вывода о некоторой стабилизации относительных позиций представите лей элиты, идущей параллельно с общей стабилизацией состава элитного корпуса, лежит оценка степени совпадения ранжирования в рамках списков, разделенных интервалом в 6 месяцев. Для этого вычислялся коэффициент корреляции рангов Спирмена для каждой соседней пары списков, измеряющий степень сходства двух ранжирований. (Коэффициент равен 1, если два списка идентичны.) Результаты представлены в таблице 1.

64                                                                                           С точки зрения политолога

Таблица I

Коэффициенты корреляции рангов Спирмена для списков 100 ведущих политиков России, публиковавшихся каждые б месяцев

Коэффициент корреляции рангов

I.1993 — VII. 1993

0,275

VII. 1993— I.1994

0.302

I. 1994 — VII. 1994

0,565

VII. 1994 -I.1995

0.572

Из таблицы видно, что в период политической нестабильности 1993 г. корреляции между публиковавшимися ранжированиями, разделенными полугодовым интерва лом, были низкими. После выборов декабря 1993 г. колебание пошло на убыль. Не менее интересны, однако, и следующие данные. Проведенное мною измерение сте пени совпадения самого первого ранжирования с опубликованным ровно через два года (т.е. в январе 1995 г.) выявило резкое изменение ранжирования высших пред ставителей власти (коэффициент 0,268). Даже если отбросить первый список как непоказательный и подсчитать корреляцию между списками июля 1993 г. и января 1995 г., все равно в этих двух ранжированиях не обнаруживается практически никакого сходства (коэффициент 0,054). Иными словами, несмотря на некоторую стабилизацию, индивидуальные позиции представителей элиты остаются довольно неустойчивыми.

2. Теперь, когда мы выяснили, что состав элиты и относительные позиции пол итических деятелей в списках 100 ведущих политиков несколько стабилизирова лись, необходимо определить, о ком же конкретно идет речь. В последнее время многие политические наблюдатели выражают тревогу по поводу возрастающей силы исполнительной власти и предупреждают о нависшей угрозе авторитаризма (8). Проведенный мною анализ списков, публиковавшихся в январе каждого года, сви детельствует, однако, о несколько иной тенденции изменения состава элиты.

Таблица 2 Группы, представленные в списках 100 ведущих политиков России

 

январь 1993

январь 1994

январь 1995

Президентский аппарат

14

15

14

Правительство

31

23

26

Законодательная власть

25

36

30

Представители регионов

0

14

15

Правосудие и органы наблюдения за соблюдением законов

3

1

1

Высшее военное командование

0

0

3

Религиозные организации

0

2

1

Партии и общественные организации

21

4

4

Средства массовой информации

0

3

2

Культура, интеллигенция

1

2

4

Неидентифицированные

5

1

0

Хотя я не могла проследить все те важные флуктуации, которые происходили в течении года, исследование показало, что, по крайней мере по январям, число лиц из президентского аппарата в списке 100 ведущих деятелей остается практически неизменным. Кроме того, доля представителей правительства полностью уравнове шивается долей относящихся к законодательной власти: даже после начала войны в Чечне в январе 1995 г. в список входило 30 законодателей и только 26 человек из правительства (правда, если к ним добавить 14 фигур из администрации президента, общее представительство исполнительной власти будет насчитывать уже 40 фамилий). Военные лидеры представлены в списке довольно слабо, хотя за период с января 1993 по январь 1995 г. их число выросло с 0 до 3.

                                                                                                                                       65  

Разумеется, приведенные цифры не дают полной информации о том, кто именно обладает сегодня властью в России. Во-первых, важное значение имеет место, зани маемое каждой группой в описываемой иерархии. Между тем, довольно даже беглого взгляда, чтобы увидеть, что сейчас большее, чем раньше, число членов президент ской команды располагается в верхней половине списка, тогда как лица из законо дательной ветви занимают преимущественно нижнюю половину. Более того, первые 10 месте списке, как правило, остаются за соратниками Б.Ельцина из правительства и президентского аппарата. Как убедительно показал Б.Грушин, исходя из своего анализа 50 фигур, открывающих список, исполнительная власть там доминирует, в то время как законодательная — только "достаточно хорошо представлена" (9). Во-вторых, место, занимаемое группой в элитарном списке, далеко не всегда соответ ствует формальным властным полномочиям данной группы. В самом деле, на при мере чеченской войны хорошо видно, как, несмотря на весьма широкое представи тельство законодателей в составе "репутационной элиты", может проводиться пол итика, расходящаяся с позицией законодательной власти. Другим примером может служить управление посредством президентских указов и те широкие полномочия, которыми согласно Конституции РФ наделен президент. Иными словами, статисти ка изменения численного состава представителей различных ветвей власти в списке 100 ведущих политических деятелей может и не отразить гипотетическую угрозу авторитаризма.

Бол ее тревожным, однако, видится тот факт, что в "репутационной элите" отно сительно слабо представлены общественные организации, средства массовой инфор мации, деятели религии и культуры. Действительно, в январе 1995 г. влиятельные лица из ячеек гражданского общества, расположенных вне официальных коридоров власти, составляли лишь 11 % общего числа перечисленных в элитарном списке. Заслуживает внимания и резкое снижение — по оценкам экспертов — роли на политической сцене лидеров партий и движений, не занимающих официальных должностей в аппарате власти: с 21 в январе 1993 г. до 4 в январе 1995 г. (Правда, большинство лидеров ведущих партий являются сейчас депутатами Думы и потому не входят в это число.) Наконец, отметим почти полное отсутствие в списке предста вителей органов судопроизводства и правопорядка — еще один вопиющий изъян, тормозящий развитие политически здорового общества.

В завершение, небольшое замечание по поводу регионов. Несмотря на отсутствие лидеров регионов в первом опубликованном списке, с марта 1993 г. они составляют 10-15% от числа ведущих политических деятелей. Оценивая их реальный вес на российской политической сцене, следует иметь в виду, что хотя региональный лидер может попасть в список ведущих политиков исключительно благодаря высокой по зиции в конкретном регионе, для укрепления своего положения в составе "репута ционной элиты" он, как правило, должен проявить себя и на общегосударственном уровне.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какие же выводы относительно России следуют из проведенного исследования? Вкратце, их можно свести к следующим двум положениям.

1. В ситуации, когда потенциальный резерв (пул) элиты в целом достаточно стабилен, но относительные индивидуальные позиции представителей элиты оста ются довольно неустойчивыми (хотя и несколько стабилизировались со временем), рядовые граждане России несомненно должны ощущать, что доступ к эшелонам власти в стране ограничен, а сами власть имущие лишь меняют свои места в иерар хии. Такое положение вещей неизбежно ведет к цинизму и апатии. В свою очередь, неустойчивость индивидуальных позиций способствует развитию чувства неуверен ности у российских политических лидеров, которые никогда не знают, чья звезда может взойти или упасть, и должны постоянно быть начеку, опасаясь неожиданного спада собственного влияния. Все это создает благоприятную почву для формирова ния в среде российской политической элиты такого типа политической культуры, который характеризуется склонностью не к сотрудничеству, а к конфликтам и недоверию.

66                                                                                           С точки зрения политолога

2. Если Россия действительно идет сегодня в направлении авторитаризма, то корни этого явления кроются не только в сверхбюрократизации политики или в широте полномочий президентского аппарата. Его истоки также — в слабости авто ритетного давления "снизу вверх" со стороны лидеров общественных движений, культурных и религиозных организаций, средств массовой информации, а также в отсутствии жизнеспособной системы правосудия.

И, наконец, методологическое замечание. Проведенное мною исследование по казало, что при эмпирическом анализе российской элиты репутационный метод не имеет серьезных преимуществ перед позиционным. Списки, которыми я пользова лась, по сути дела составлялись двумя способами. Первоначальный список фамилий, предложенный экспертам для ранжирования, содержал главным образом имена тех, кто официально занимал высокие посты. Правда, к нему ежемесячно присоединяли дополнительные имена на основании рекомендаций самих экспертов и исходя из результатов анализа частоты упоминаний конкретных лиц средствами массовой информации. Однако в большинстве случаев основным критерием для включения в список оставалось официальное положение, тем более, что повышение официально го статуса представителя элиты, как правило, позитивно влияет на его репутацию.

Конечно, сходная результативность репутационного и позиционного методов, отчетливо проявившаяся в моем исследовании, во многом объясняется указанной особенностью составления "Независимой газетой" изначального списка имен. В тех случаях, когда эксперты не получают фиксированного списка имен для ранжирова ния и сами указывают наиболее влиятельных политиков, расхождение в результа тивности двух методологий прослеживается довольно отчетливо. И все же, как пред ставляется, эффективность эмпирического изучения элит в современной России не сильно пострадает от использования чисто позиционного анализа, тем более, что, как уже говорилось, позиционный анализ позволяет избежать характерных для репута ционного анализа трудностей, обусловленных индивидуальными особенностями восприятия и ошибками, свойственными человеку.

1. Mosca G. The Ruling Class. N.Y., 1939, p.50.

2. См.: Melsel J. Pareto and Mosca. Englewood Cliffs, NJ, 1965; Ашин Г. Правящая элита и общество. — "Свободная мысль", 1993, № 7.

3. См.: Putnam R. The Comparative Study of Political Elites. Englewood Cliffs, NJ, 1976.

4. Hinley J., Gunther R. (eds.) Elites aria Democratic Consolidation in Latin America and Southern Europe. Cambridge, 1992, p.8.

5. Hunter F. Community Paver Structure: A Study of Decision Makers. Chapel Hill, 1953.

6. Dahl R. Who Governs? Democracy and Power in an American City. New Haven, 1961.

7. "Независимая газета", 3.II, 5.Ш, l.IV, 30.IV, 3.VI, 1.VII, 4.VIII, 2.IX. l.X, 2.XI, 1.XII, 29.XII.1993; 29.1. 3.1», 1.IV.5.V, 31.V, 1 VII, 2. VIII, 1.IX.4.X, l.XI, 1 .XII, 31.XII.1994; 8.II.1995.

8. См., например: Chugaycv S. Yeltsin's Autocratic Vice. — "The Moscow Times", 9.XII.1994, p. 8.

9. Грушин Б. Становление в России новой политической элиты. — "Независимая газета", 31.XII. 1994.

Перевод с английского А. Я. Воронова

Hosted by uCoz