Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

СКЗМ

РОСТКИ НОВОЙ ГРАЖДАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ?

А. Ю. Мельвиль, А. И. Никитин

МЕЛЬВИЛЬ Андрей Юрьевич, доктор философских наук, заместитель председателя Советского комитета защиты мира;
НИКИТИН Александр Иванович, кандидат исторических наук, директор Центра политических и международных исследований по проблемам мира.

Что думают сегодня советские люди об окружающем мире, безопасности, положении в стране и ее месте в мире, какие сдвиги в ценностях и ориентациях происходят в их сознании?

Эти вопросы мы поставили перед собой, приступая к опросу общественного мнения, организованному Центром политических и международных исследований при Советском комитете защиты мира совместно с Университетом Айовы (США) и службой опросов «Инком-Новости». Опрос был проведен методом личного интервью в 19 городах и селах России, Украины и Литвы в 1990 г.

Полученные данные, с одной стороны, демонстрируют глубинные сдвиги, проявляющиеся в общественном мнении и свидетельствующие о формировании зачатков новой системы политических и гражданских ценностей. Речь идет о постепенной выработке и закреплении новых представлений о взаимоотношениях государства, общества и индивида; о правах и обязанностях не только человека (гражданина), но и народа, общества, государства; о «нормальных» механизмах общественного, политического и экономического процесса и т. д.

С другой стороны, мы по-прежнему вынуждены иметь дело с человеческой психологией, доставшейся нам в наследство не только от советского, но и дореволюционного прошлого, в том числе с давно закрепившимися стереотипами и установками, которые изменяются с большим трудом. Это и своего рода «бытовой» консерватизм, и имперская психология и политическая культура, и традиционные авторитарные структуры сознания.

Дополнительным фактором, вмешивающимся в столкновение этих тенденций и усложняющим общественное «уравнение», которое сегодня необходимо решать, оказывается непривычный эмоциональный контекст, фон новых тревог и ожиданий, самого появления которых еще недавно никто не ожидал. Глубочайший кризис межнациональных отношений, ставящий под вопрос судьбу самого Союза, экономическая трясина, «кризис доверия», причем, не только в отношении традиционных структур власти, но и самих предпринимаемых реформистских попыток, переход эйфории еще недавней всеобщей политизации в свою противоположность — все эти моменты действуют в сознании людей как центростремительные силы, лишают их «картину мира» какой бы то ни было завершенности и ясности.

Прежде всего обращает на себя внимание резкое смещение фокуса тревог и опасений за мир и безопасность с внешних на внутренние факторы. Почти половина опрошенных (49 %) оценивают внешние угрозы миру и безопасности Советского Союза как минимальные. При этом 51 % считают, что США и СССР в военном отношении примерно равны (23 % думают, что США сильнее, и 10% полагают, что сильнее СССР).

Напротив, большинство видит главные источники угроз миру и безопасности внутри страны: 57 % усматривают их в нарастании экономических трудностей, 53 — в увеличении дефицита потребительских товаров, 41 — в межнациональных конфликтах в стране, 40 — в росте преступности, 34 — в противоречиях между республиками и центром, 30 % — в росте экономического неравенства граждан.

Этот «интравертный» сдвиг представляется нам принципиально важным не просто из-за смещения фокуса внимания с внешних на внутренние факторы. Важнее другое — люди видят не только сами проблемы, но и усматривают их истоки, причины во внутренней жизни, а не во враждебных кознях извне. Между тем именно эта установка была характерна для сознания «хомо советикус», который считал, что преодолевает трудности, которые создал не он сам, а недоброжелатели и враги извне.

Примечательно быстро, буквально на наших глазах, случившаяся эрозия традиционного для нашей политической культуры параноического восприятия окружающей реальности сказывается на восприятии как других стран, так и на отношении к внешней и военной политике СССР. Например, используя 5-ти балльную шкалу, где 5 означает очень положительное отношение, а 1 — очень отрицательное, опрошенные таким образом определили свое отношение к США: 1 — 1 %; 2—3%; 3—18%; 4—28%; 5—40%. Это не абстрактная «доброжелательность», а готовность поддерживать весьма серьезную практическую переориентацию внешней и военной политики государства. Опрос продемонстрировал почти безоговорочную поддержку курса на снижение военных расходов и прекращение ядерных испытаний. Так, 71 % опрошенных не согласны с продолжением СССР ядерных испытаний, 40 — требуют, чтобы СССР немедленно, пусть даже в одностороннем порядке, прекратил эти испытания, 87 — признают необходимость полной ликвидации ядерных вооружений (хотя только 53 % верят, что это возможно).

Конечно, скептик может сказать, что все это абстрактные пожелания, вполне созвучные официальной риторике. Но дело в том, что при этом опрошенные делают вполне конкретные выводы, предполагающие практические политические шаги и действия, и вовсе не всегда в фарватере официальной линии. Например, 66 % опрошенных считают, что размеры военного бюджета СССР слишком велики, и требуют его значительного сокращения. 97 % хотели бы, чтобы регион, где они проживают, входил в безъядерную зону, причем 78 % готовы лично участвовать в общественных кампаниях и действиях за превращение места их проживания в безъядерную зону. А готовность лично участвовать в таких кампаниях и действиях — это показатель нового отношения человека к своему месту в обществе, нового понимания им своих прав и обязанностей и свидетельство рождения элементов новой гражданской культуры.

Разумеется, происходящие сдвиги в общественном мнении отнюдь не однозначны, не одномерны. К примеру, устойчивые антиядерные и антимилитаристские настроения в сознании сегодняшнего советского человека отнюдь не тождественны поддержке пацифизма. Характерно, что здесь мы сталкиваемся с расколотым сознанием. Так, с одной стороны, показательно, что 76 % опрошенных заявляют, что в ядерный век отказ от военной силы — это наиболее честная и последовательная позиция. Но эта позиция воспринимается ими скорее как общее моральное требование, а не практическая жизненная установка — 46 % при этом считают, что отказ от всех форм насилия является преждевременным, поскольку использование насильственных средств подчас необходимо для стабилизации положения в наш опасный век. 39 % (против 38) высказывают мнение, что лозунг ненасильственного мира абсолютно неосуществим.

Диаметральное противостояние позиций обнаруживается и по вопросу о том, может ли быть оправдан отказ молодых людей призывного возраста от военной службы — 49 % согласны с этим и 48 % считают это недопустимым. Однако стоит лишь взглянуть на эти же данные в исторической перспективе, как происшедшие сдвиги в ценностных ориентациях проступают куда более выпукло. Еще совсем недавно призыв на военную службу, как и практически любые другие «государственные» измерения личной жизни, вообще не становились предметом морального выбора, поскольку были предопределены заранее. Сегодня — иначе. Люди начинают размышлять о мотивах, по которым, как они считают, может быть оправдан отказ от военной службы: религиозные — 7 %, моральные — 9 %, политические — 8 %, все упомянутые — 26 %.

Ни у кого не может вызвать удивления, что одной из самых острых болевых точек, в нашем сегодняшнем сознании являются национальные проблемы Свыше половины (51 %) опрошенных считают, что в течение прошедшего года национальные отношения в их республике ухудшились — в этом практически единодушны жители России (49 %), Украины (53 %) и Литвы (53 %). В росте противоречий между республиками и «центром» люди видят наибольшую опасность — 30 % в России, 24 % на Украине и 49 % в Литве.

При этом на уровне общих принципов существует согласие. На большей автономии, большей самостоятельности для союзных республик настаивают 87 % опрошенных в России, 89 % — на Украине и 96 % в Литве. Нюансы явственно проступают, когда приходится сравнивать и выбирать между позициями «центра» и республики. Так, в Литве 73 % опрошенных считают, что нынешнее политическое руководство республики лучше, чем всесоюзное политическое руководство, выражает их политические интересы. В то же время 58 % в России и 55 % на Украине вообще не чувствуют разницы между республиканским и всесоюзным руководством. Объяснять это можно по-разному — в том числе можно предположить, что в двух последних случаях люди считают, что и всесоюзное, и республиканское руководство одинаково плохо выражает их интересы. Во всяком случае явный «кризис доверия» и глубина политического отчуждения, испытываемого опрошенными, могут склонить к такому предположению.

Примечателен и следующий нюанс: ничтожное число опрошенных высказалось за то, чтобы все решения принимались Москвой — и это в свете нынешних настроений вполне понятно. Но дальше участникам опроса предлагали выбрать из двух вариантов — либо «большинство решений принимаются республикой», либо «все решения принимаются республикой». «Большинство решений» предпочли 57 % в России и 49 % на Украине, тогда как в Литве 73 % высказались за принятие всех решений на республиканском уровне.

Несмотря на свою крайнюю озабоченность внутренними проблемами, общественное мнение с вниманием наблюдает за последними политическими изменениями в Восточной Европе — и в общем относится к ним с симпатией. Так, 44 % опрошенных полностью одобряют эти изменения (31 % «скорее одобряют, чем осуждают»). 51 % (против 36) не считают, что эти перемены могут представлять определенную угрозу интересам Советского Союза. 65 % убеждены, что эти перемены улучшают общую политическую обстановку в Европе.

Опрошенные также в подавляющем большинстве (68 %) согласны с тем, что все советские войска должны как можно скорее быть выведены с территории Восточной Европы. Такое мнение может быть объяснено, в частности, тем, что свыше половины опрошенных людей (52 против 27 %) считают, что, несмотря на смену политических режимов, страны Восточной Европы остаются нашими союзниками.

Особый вопрос — представляет ли объединение Германии угрозу для СССР? 52 % считают, что нет, тогда как 32 % видят в этом объединении определенную угрозу для СССР. Причем из тех, кто считает это угрозой, 25 % воспринимают ее как военную угрозу, 7 — как экономическую и 10 % — как идеологическую.

Общественное мнение демонстрирует свою расколотость и по вопросу о положении СССР в мире. 37 % считают, что престиж и влияние СССР в мире ослабли, и почти столько же — 39 % — думают, что они укрепились.

Чем же они объясняют это ослабление (или укрепление)?

Видимо, люди по-разному оценивают влияние на положение СССР в мире одних и тех же перемен. Так, почти все согласны, что в экономическом отношении позиции СССР в мире ослабли (78 %), состояние экономики внутри страны ухудшилось (91), правопорядок ослаб (66%). А вот в отношении военного положения СССР в мире 48 % опрошенных считают, что оно осталось прежним (при этом 28 % считают, что оно ослабло, и 10 % думают, что оно укрепилось).

Опрошенные достаточно (чтобы не сказать резче) пессимистичны в отношении ближайших собственных и общенациональных экономических перспектив и экономической политики правительства. Так, экономическое положение собственной семьи по сравнению с прошлым годом 53 % оценивают как «такое же», а 37 % — как «худшее». 56 % считают, что через год они будут экономически жить хуже (24 % —так же). 40 % ожидают, что в следующие 12 месяцев экономическое положение в стране «значительно ухудшится» (29 % — «несколько ухудшится»).

При этом в весьма значительной степени вину за обрушившиеся на них экономические бедствия люди возлагают непосредственно на правительство. 46 % опрошенных считают, что экономическая политика руководства страны ухудшает экономическое положение (32 % считают, что она никак на него не влияет).

Озабоченность бедственным экономическим положением в стране подводит большинство опрошенных к четкой мысли о необходимости радикального перераспределения бюджетных расходов. 72 % настаивают на сокращении расходов на оборону и военные нужды, 77 % требую сокращения помощи дружественным странам. И напротив, опрошенные практически единодушно настаивают на увеличении расходов на образование и здравоохранение (92 %), на экологию (91), на науку (58 %).

Опрос продемонстрировал и такую характерную черту современного общественного мнения, как вполне четкий кризис доверия к традиционным институтам государства и общества и в определенной мере выработку новой шкалы ценностей. Например, 54 % опрошенных считают, что соперничество разных политических партий сделает нашу политическую систему сильнее. Это, безусловно, новое веяние, возвещающее о закреплении в массовом сознании демократических ориентаций, элементов новой политической культуры.

Говоря о рождении элементов новой гражданской культуры и об оказываемом им сопротивлении, следует отметить, что по многим вопросам, которые считаются критериями «консерватизма» или «демократичности», сегодняшний «хомо советикус» тяготеет одновременно к противоположным полюсам. Так, например, 57 % опрошенных отвергают тезис о том, что «сегодня недооценивают вклад Сталина в строительство социализма» (но при этом 14 согласны и столько же, т. е. 14 %, «отчасти согласны»). При этом же 44 % утверждают, что «лучше жить в условиях порядка, чем предоставлять людям столько свободы, что начинаются беспорядки». 37 % опрошенных считают, что «политические реформы в нашей стране осуществляются слишком поспешно» (еще 15 % «отчасти согласны» с этим утверждением). 29 % не хотят ликвидации системы прописки в паспортах.

Но одновременно налицо закрепление ценностных установок, выламывающихся из традиционной системы ориентаций «хомо советикус». Например, характерная для нее эгалитаристская ориентация перестает быть сама собой разумеющейся: 95 % считают, что «те, кто работает больше и лучше, должны больше получать».

Скептицизм сегодня доминирует в отношении ко всем традиционным государственным и общественным структурам. Советский комитет защиты мира и Советский фонд мира — не исключение. Однако при всем этом отношение к СКЗМ и СФМ остается скорее более положительным, чем отрицательным (хотя многие — 24 и 25 % соответственно — затрудняются сформулировать свою позицию). По 5-ти балльной шкале, где 5 означает очень положительное отношение, а 1 — очень отрицательное, оценки распределились следующим образом:

Показательно при этом, что на вопрос о том, в какой благотворительный фонд опрашиваемый скорее всего внес бы свой вклад, лишь 14 % указали Советский фонд мира (Детский фонд им. Ленина — 33 %, фонд «Чернобыль» — 32, фонд «Антиспид» — 17 %, фонд «За выживание и развитие человечества» — 13 % и Советский фонд культуры — 6 %).

Опрос продемонстрировал явные признаки политического отчуждения населения, скептицизм и неверие в руководство. 55 % опрошенных считают, что, как и 5 лет назад, они не могут оказать влияние на принятие политических решений. 51 % опрошенных считают, что политическое руководство страны поступает верно «лишь в некоторых случаях», а 18 % считают, что «почти никогда». 76 % полагают, что «наших государственных руководителей не особо волнует мнение таких людей, как я». При этом, по мнению 59 % опрошенных, некоторые решения правительства более выгодны некоторым группам населения, чем другим.

Не могут не обратить на себя внимание и признаки общей социально-политической пассивности самого населения. Большинство опрошенных не предпринимало лично каких бы то ни было действий, чтобы добиться решения волнующих их общественных проблем. 90 % не обращались в газету, журнал или на ТВ, 85 не обращались к депутату или другому официальному лицу, 92 % не вступали в какую-либо общественную организацию или инициативную группу (кроме КПСС или ВЛКСМ).

Судя по всему, основными средствами общественно-политической активности для большинства людей остается подписание коллективного письма или обращения (18 % делали это хотя бы один раз, а 19 — три и более) и участие в митинге или демонстрации (21 % опрошенных делали это свыше трех раз). Иными словами, на фоне общественной пассивности выделяются небольшие группы «активистов», которые используют весь доступный им политический арсенал. При этом программы новостей зарубежных радиостанций для 35 % являются важным источником политической информации (14 % опрошенных слушают их чаще, чем 3 года назад).

Конечно, мы сознаем, что все это лишь самые предварительные наблюдения, лишь те тенденции в сегодняшнем общественном мнении, которые видны, что называется, невооруженным глазом. Но и они, как нам представляется, дают основания говорить не только о более или менее ощутимых сдвигах в массовом сознании, но и о зарождении элементов новой гражданской культуры в нашем раздираемом противоречиями и конфликтами, но при этом быстро меняющемся обществе.