Июль 1991 г.

ПЕРЕХОД К ДЕМОКРАТИИ В ПОЛИЭТНИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Л. С. Перепелкин, О. И. Шкаратан

ПЕРЕПЕЛКИН Лев Станиславович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института проблем занятости (ИПЗ) АН СССР;
ШКАРАТАН Овсей Ирмович, доктор исторических наук, профессор, заведующий лабораторией ИПЗ АН СССР.

Transition to Democracy in Polyethnic Society

Two Soviet sociologists take up problems of today's inter-ethnic contradictions and conflicts in the USSR. Methodologically, the authors depart from the concept of etacratism and from theory of ethnos. They see two main sources of inter-ethnic dispute in a multi-nationality State like ours. One is nationalism in that sense first of all, which accentuates an ethnic (nationality) group's striving for the establishment of a State of its own; the other, scantiness or even exhaustion of development resources (due, partly, to the activity of the military-industrial complex). If inter-ethnic relations are to be normalized, the authors stress, deep transformation of the Soviet State structure is indispensable, as well as transition to economy of a fundamentally different type: it should be market economy based on high technology.

Почему национально политические проблемы в СССР приобрели столь острый характер? Что это — закономерность или случайность? Каковы пути выхода страны из этнического кризиса? Эти и другие вопросы, связанные с межнациональными отношениями, можно было бы, по мнению авторов статьи, рассматривать более продуктивно, если привлечь положения двух концепций — этакратизма и развития этносов.

* * *

В наших рассуждениях отправным моментом является оценка общественно-политического устройства — сложившегося в СССР к началу 30-х годов и сохранившегося в основных чертах поныне — как этакратизма. Мало кто рискует сегодня продолжить линию на всемерное восхваление нашего недавнего прошлого. Но не так уж редки те, кто, признавая допущенные КПСС ошибки, деформации и даже возводя их в статус родовых признаков социализма, оценивает 70-летний путь страны как «подлинно социалистический» в своем ядре, основе, сути. Мы принадлежим к сторонникам принципиально иной позиции. По нашему мнению, за так называемой «командно-административной системой» или, в иной терминологии, «казарменным социализмом» скрывался строй лишь с некоторыми уравнительно-коллективистскими компонентами. Если идти по виткам исторической спирали назад, аналогом этакратизму будет государственный способ производства, возникший на Востоке в древности (1).

Современный этакратизм можно рассматривать и как самостоятельную социально-экономическую формацию в цивилизационной дихотомии «Запад — Восток», и как одну из политических форм модернизации (индустриализации) стран неевропейского культурного ареала. В зависимости от исследовательских позиций выделяются различные черты и особенности этакратического общества. Однако их первооснову, на взгляд авторов, составляют следующие характеристики:

— обособление собственности как функции власти, доминирование отношений типа «власть — собственность» (формулировка востоковеда Л. С. Васильева);

— преобладание государственной собственности (в СССР в 1990 г. около 90 %), ее постоянное самовозрастание;

— государственно-монополистический способ производства как экономический базис общества;

— доминирование централизованного распределения;

— зависимость от внешних стимулов развития технологий (технологическая стагнация);

— милитаризация экономики;

— сословно-слоевая социальная структура иерархического типа, в которой позиции индивидов и социальных групп определяются их местом в структуре государственной власти или, что идентично, степенью близости к источникам централизованного распределения;

— социальная мобильность как организуемая сверху селекция наиболее послушных («винтиков»);

— отсутствие гражданского общества, правового государства и, соответственно, наличие системы подданства, партократии.

К числу глубинных характеристик этакратизма следует отнести национально-государственное устройство, присущий этому обществу тип этничности. И в данной сфере этакратические общества повторяют ряд типичнейших черт восточных деспотий: имперский полиэтнический тип государственного устройства; фиксацию этнической принадлежности как статуса (при определении ее «по крови», а не по культуре или самосознанию) и т. д. *

* * *

В отечественной науке укоренилась точка зрения на этнос как на специфическую социальную группу, базирующуюся на общности культуры, понимаемой как «способ жизнедеятельности» (2), и едином самосознании. При этом, по мнению ряда авторов, диахронные информационные связи обеспечивают этническую преемственность, т. е. существование этноса во времени, а синхронные — стабилизируют этнос в пространстве (3). Плодотворным представляется различение двух форм этноса: этникоса, в основе которого лежат диахронные связи, и этносоциального организма (ЭСО), опирающегося на синхронные связи (4).

* В СССР была повторена даже политика переселения целых народов, существовавшая в древней Ассирии.

ЭСО, или ядро этноса, как основная структурная единица развития человечества обладает не только культурным, но территориальным, политическим и экономическим единством. В рамках этого единства общественные связи, в первую очередь производственные, осуществляя «обмен веществ» между ЭСО и освоенным им природно-экологическим локусом (нишей), постоянно поддерживают физическое существование, воспроизводство и развитие этнического ядра и, следовательно, всего этноса.

Представление об этносе как о социальном организме предполагает, что можно выделить этапы его существования, соответствующие зарождению и становлению, достижению определенной «зрелости» и, наконец, «старению», а при некоторых условиях и исчезновению. Именно на этапе «зрелости» стабилизируется ядро этноса и возникает его периферия, включающая не входящие в ЭСО части этникоса. Показательно, что основные новационные процессы протекают в ЭСО, а этническая периферия обычно более инертна и даже архаична (5). Это отражает гигантскую роль социально-политических (и в первую очередь — государственных) структур для социально-экономического и культурного развития этносов*. Отношение к национальной государственности как необходимой форме национальной жизни разделял, например, Н. Бердяев, который писал: «Через государство раскрывает нация все свои потенции. С другой стороны, государство должно иметь национальную основу, хотя племенной состав государства может быть очень сложным и многообразным... государство, не имеющее национального ядра и национальной идеи, не может иметь творческой жизни» (6).

Характерно, что все динамично развивающиеся современные государства или мононациональны (например, Япония), или имеют в своей основе этническое ядро крупного народа (таким ядром можно считать, например, WASP** в США). И наоборот, все существовавшие в начале XX в. империи, включавшие несколько ЭСО, развалились: Австро-Венгерская, Британская и т. д. Есть множество исторических примеров, когда народы утрачивали свои национальные государства и восстанавливали их снова: такова судьба поляков, норвежцев и др. Однако в определенных исторических ситуациях восстановить национальную государственность бывает невозможно. В этих (нередких) случаях, согласно нашей концепции, наступает период «старения» этноса. Он еще существует в виде этникоса, но уже утерял свое этническое ядро. Синхронные социально-экономические и политические связи (а иногда и территориальное единство) отступают на второй план перед связями диахронными, «этнографическими». Не подкрепленное реальным социально-экономическим и политическим единством, постепенно размывается и этническое самосознание. Этнос подходит к грани исчезновения, т. е. ассимиляции другими этносами, трансформации и т. д. (примеры: шотландцы в Великобритании, провансальцы во Франции).

Этническое (культурное) многообразие — достояние всего человечества, важнейший механизм его развития. Человечество, состоящее из множества народов, как бы использует для движения вперед одновременно тысячи путей. Одни из них оказываются тупиковыми, но другие открывают дорогу всем. Понятно, что в современных условиях сохранение этнического многообразия во многом определяется воспроизводственной политикой. На первый план мы выдвигаем два ее аспекта: а) органичность, т. е. отсутствие патологических ломок, опора на традицию и б) стимулирование возрастающего разнообразия деятельности и социальных структур.

* Можно выделить несколько форм социально-политической организации этносов: национально-политическое движение, культурная или территориальная автономия, «штат» (элемент федеративного объединения разных народов), национальное государство.

** Протестанты англосаксонского происхождения.

Важнейшую (а в некоторых аспектах определяющую) роль в реализации принципов органичности нововведений и возрастающего разнообразия играет политический организм; при этом оптимален такой, пространственные границы которого совпадают с этнической территорией. В подобных случаях воспроизводственная политика осуществляется с наименьшими издержками и гарантирует воспроизводство именно данного этноса. Но это означает, что полиэтнические государственные образования (а они составляют подавляющее большинство государств мира) только в том случае исторически устойчивы, если обеспечивают суверенные права этносов, необходимые и достаточные для них воспроизводства как целостной системы, т. е. в фазе «зрелости».

Успешное развитие народов, а следовательно, человечества в целом может осуществляться лишь с опорой на прочную ресурсную базу. Именно такая база в первую очередь определяет направления и формы развития, пределы роста данной этносоциальной общности, а контроль над ресурсами является основой ее экономического суверенитета.

Мы выделяем такие виды ресурсов: 1) земля, ее плодородие, а также флора и фауна данного региона; 2) полезные ископаемые; 3) солнечная энергия, атмосфера и атмосферные явления, Мировой океан и другие принципиально неотчуждаемые ресурсы; 4) информация; 5) сам человек, его трудовой потенциал (как сила мышц, так и сила интеллекта)*. В современных собственническо-демократических обществах в отличие от этакратических все виды ресурсов подлежат экономической оценке, связанной с затратами на их производство и воспроизводство.

Очевидно, что первый — третий виды ресурсов доступны и этносоциальным организмам, отставшим в технологическом развитии. При этом традиционные системы жизнеобеспечения различных народов «требуют» для своего нормального функционирования разных объемов конкретных видов ресурсов. Отсюда следует, что структура этновоспроизводящих ресурсов для достижения оптимума в этническом развитии всегда индивидуальна и специфична. Поэтому в многонациональных обществах возникают два типа проблем:

а) борьба за ресурсы, особо важные для конкретных ЭСО, но становящиеся дефицитными на данном уровне экономического развития;

б) противоречия между ЭСО, которые вызываются коренными различиями в иерархии потребностей в процессе освоения гаммы ресурсов, расположенных на конкретной территории.

Что же касается четвертого, а особенно пятого вида ресурсов, то они обладают замечательными общими свойствами. Во-первых, их потребление не приводит к конфликтам, ибо они имманентны этносу и не задевают интересов других этносов. Во-вторых, они обладают способностью наращивания в процессе использования. Поэтому рост творческого потенциала этносов и переход их на информационную экономику при соответствующей социальной политике означают снятие многих напряженностей и конфликтов прежних перемен, а в перспективе — и гармонизацию межнациональных отношений.

* Американский экономист Т. Шульц, создавший учение о «человеческом капитале», доказал, что рост национального дохода в постиндустриальной (информационной) экономике в решающей степени зависит от объема капитальных вложений в умножение человеческих знаний и профессионального мастерства

Говоря об этносе, мы преимущественно имеем в виду этносы Нового времени, сопряженные с государственностью или иной формой политического образования*. Древность и средневековье почти не знали национальной государственности, которая стала возникать преимущественно в связи с промышленной революцией и объединением региональных рынков товаров, рабочей силы, услуг. В пределах этнической территории промышленная революция имела наибольший простор для распространения. Ведь товарный рынок требует интенсивного информационного обмена, проводником которого в XVII—XIX вв. могли быть только национальные язык и письменность. Национальная государственность**, т. е. политическое объединение территории, населенной одним народом или группой родственных народов, создавала для этого наилучшие условия. Сложение социально-профессиональной структуры общества (в противовес сословно-кастовой) и национальной государственности (в противовес многонациональным империям или городам-государствам) в ходе промышленной революции способствовало кристаллизации такой формы ЭСО, как нация. В этот же период в среде складывавшейся интеллигенции была создана особая форма идеологии — национализм***, — которая, по мнению ряда специалистов (Э. Геллнер и др. ), имеет целью именно создание национального государства.

Однако история этнического развития человечества не прекратилась после формирования наций и национальной государственности (хотя и этот процесс еще далек от завершения). Если этносы (ЭСО) — саморазвивающиеся единицы, опирающиеся в своем росте на специфическую ресурсную базу, то общий прогресс человечества зависит от того, как организовано взаимодействие между ними. Взаимоотношения между национальными экономическими комплексами подчиняются одной общей тенденции — их всевозрастающей специализации и углублению международного (всемирного) разделения труда. По существу, этот процесс ведет к созданию глобальной экономической системы, при которой всемирное разделение труда становится исходной и обязательной предпосылкой производства, и ни одной стране не выгодно производить всю номенклатуру продукции, иметь «все свое».

Осмысление этих новых условий привело некоторых зарубежных и советских обществоведов к выводу о предстоящем исчезновении национальной государственности, о трансформации этносов в чисто культурные явления, никак не сопряженные ни с территорией, ни с политической структурой. Такой вывод, в советской историографии испытавший еще и влияние политической конъюнктуры, как мы полагаем, неверен. Он игнорирует объективно идущие процессы: борьбу ряда народов за создание национальных государств (курды) или их восстановление (палестинцы), проблемы объединения двух государств одного народа (Вьетнам, Германия, Китай, Корея и т. д. ); возникновение в бывших унитарных государствах федеративных структур по этническому принципу (Бельгия)****; постоянную угрозу распада некоторых федераций на независимые национальные государства*****. Однако нельзя отрицать того факта, что объективные экономические условия современной жизни ставят перед народами и национальными государствами новое требование — интеграции, расширения и углубления внешних связей.

* Можно выделить еще этносы доклассового общества, или протоэтносы, сопряженные с потестарными формами социальной организации (племя), а также этносы раннеклассовых (докапиталистических) обществ, не сопряженные, как правило, с политическими структурами.

** Важно помнить: национальное государство не есть мононациональное государство (таких в мире немного), а скорее государство, где доминирует какая-либо одна национальная культура. Проблема же меньшинств — национальных, языковых, религиозных — при демократическом устройстве общества и в правовом государстве решается на основе международных норм. Последние предполагают заботу национального государства о соблюдении прав иноэтнических меньшинств, прежде всего — в сфере культуры.

*** Заметим, что в западной литературе понятие «национализм" лишено того негативного оттенка, который оно приобрело в советском обществознании.

**** Вместе с тем нам не приходилось слышать об обратном — формировании унитарного государства на базе федерации разных народов.

***** Такой распад угрожает ныне Югославии.

Противоречит ли интеграция принципу национальной государственности? Рассмотрим основания, на которых строятся современные интеграционные системы.

Во-первых, сохранение самостоятельности, экономического суверенитета народов и национальных государств, и в первую очередь — контроля над ресурсами.

Во-вторых, добровольность и взаимная выгодность интегрирования.

В-третьих, четкое разделение функций (компетенции) на всех уровнях (от местных властей до общих органов интеграции) и добровольное делегирование части функций снизу вверх.

В-четвертых, сравнимость потенциалов и схожесть уровней социально-экономического развития государств — участников интегративных отношений.

В-пятых, рыночное хозяйство современного типа (с развитой инфраструктурой и элементами косвенного регулирования).

Очевидно, что сохранение национальной государственности не просто возможно при развитии интеграционных процессов, а является их непременным условием и предпосылкой.

Изложенная выше концепция развития этносов дает нам основания сделать несколько выводов, необходимых для анализа этнополитической ситуации в СССР и ее эволюции:

— в индустриальных обществах межэтнические конфликты имеют две основные причины: первая — стремление народов (наций) к самостоятельным формам политической жизни, в идеале — к созданию собственного национального государства (идеология национализма); вторая — дефицитность ресурсов для развития;

— политическое устройство многонациональных государств, недостаточно учитывающее этническую реальность (что характерно для этакратизма), становится постоянным генератором межэтнической напряженности и конфликтов;

— для смягчения межэтнической конфликтности в полиэтнических обществах необходимо развитие различных форм национально-культурного и политического самоопределения народов (включая национальную государственность) и переход к интеграционным отношениям.

* * *

Идея национальной государственности стала базовой при образовании СССР в 1922—1924 гг.: в ином случае большевистское правительство просто не могло рассчитывать на поддержку в нерусских районах бывшей царской империи. Есть основания полагать, что многие политические лозунги большевиков (например, «право наций на самоопределение») носили скорее тактический характер (7). Во всяком случае, уже к началу 30-х годов в стране вновь возобладали имперские черты: экономический централизм и политический унитаризм, бесправие граждан и народов, ассимиляторские тенденции в национально-культурной сфере, великодержавный шовинизм в идеологии.

Принцип равноправного союза национальных государств в СССР на практике не был реализован, остался декларацией. Фактически страна функционировала как унитарное государство, причем роль союзных органов власти и управления («Центра») во всех сферах общественной жизни была, по существу, неограниченной. Основная же задача «Центра» заключалась в перераспределении всех произведенных в стране ценностей через бюрократические структуры. Это перераспределение игнорировало результативность труда населения той или иной территории и послужило одной из причин повышенной межнациональной конфликтности. Частный случай подобного перераспределения — помощь передовых районов отставшим, которая носила преимущественно патерналистский характер. При этом нарушался принцип естественности, органичности развития отставших регионов, а за кажущейся безвозмездностью скрывалось навязывание им форм и направлений экономического роста.

Описанные выше национальная политика и тип национально-государственного устройства, характерные для этакратических общественных систем, не были адекватными сложившейся к 1917 г. на территории СССР этнической реальности. Во-первых, к этому времени многие народы страны уже достигли стадии нации: они имели свои национально-освободительные движения, а после свержения царизма создали независимые национальные государства. Во-вторых, путь интенсивного индустриального роста отставших регионов привел к формированию здесь наций уже в годы советской власти, и в частности, к сложению интеллигенции — основной носительницы «национальной идеи». Таким образом, национально-культурное возрождение в СССР стало неизбежным. В условиях политической либерализации периода перестройки оно мощно проявило себя, первоначально — в форме национально-политических движений. Цели их постоянно радикализируются. По нашим наблюдениям, подобные движения проходят через следующие пять этапов:

I. У народа, и особенно у национальной интеллигенции, обостряется чувство этнической идентичности, возрастает интерес к своему прошлому, создаются национально-культурные общества и организации. Для национального самосознания на этом этапе характерно явление, которое А. Тойнби назвал «грехом жены Лота», — поиск идеала «позади», в прошлом, что зачастую мешает правильно оценить перспективы.

II. Наиболее активная и образованная часть нации приступает к пропаганде своих взглядов через средства массовой информации. Формируется широкий круг сторонников национальной идеи, пропагандируется идея национальной государственности, вырабатываются перспективные программы будущего развития*.

III. Активисты национального возрождения приступают к формированию национально-политических движений на широкой общественной основе. Организуются собственные средства массовой информации, появляются и приобретают известность национальные лидеры. В ходе этого, наиболее массового, этапа начинается переструктурирование общества.

IV. Создаются национальные партии, ставящие программной целью достижение государственной независимости. Лидеры национальных движений и партий вступают в борьбу за места в парламенте.

V. Национальные движения, их лидеры побеждают на парламентских выборах, формируют правительства. Создаются атрибуты национально-государственной власти, включая вооруженные силы. На этом, заключительном, этапе конституирования нового национального государства вопрос о его признании выносится в высшие органы власти «метрополии» и в международные организации.

* Первая из таких программ была опубликована в сентябре 1987 г. группой эстонских экономистов и социологов в тартуской газете «Эдази».

По нашей оценке, полностью все перечисленные этапы национальных движений* прошли лишь Эстония, Латвия, Литва, Молдавия, Армения, Грузия. Особая ситуация сложилась в РСФСР в силу совершенно исключительного положения этой республики и русского народа — они составляют костяк, основу страны. Более того, по ряду причин (например, отсутствия в РСФСР многих атрибутов государственности, имевшихся в других республиках) русский народ традиционно рассматривал весь СССР как «свое» национальное государство. Поэтому в России национальное движение русского народа не приобрело массового характера, а основная коллизия развивалась и продолжает развиваться в русле противоборства демократических и консервативно-коммунистических сил.

Как видно из изложенной выше схемы, процесс национально-культурного возрождения и национально-политические движения имеют ярко выраженный антиэтакратический характер (при известной ограниченности, свойственной национальной идее вообще).

Естественно, что национальные движения возникли в первую голову в союзных республиках, которые согласно Конституции СССР всегда считались суверенными национальными государствами. Однако вскоре — в силу родственности проблем и благодаря «эффекту домино» — национальные движения охватили многие автономные образования, в них включились национальные меньшинства, проживающие на территории союзных республик. Сложилась классическая ситуация, свойственная многим распадающимся империям: ход политического процесса стал определяться взаимодействием трех субъектов политики — метрополии, отделяющихся от нее частей, проживающих там этнических меньшинств**. Естественный (хотя и временный) союз «Центра» (метрополии) и меньшинств до известной степени заблокировал усилия союзных республик по достижению независимости и неизмеримо увеличил остроту и конфликтность ситуации. В этих условиях, как показывает мировой опыт, единственный способ выхода из кризиса — интенсивный переговорный процесс и взаимные уступки при гарантиях прав всех народов на самоопределение и всех меньшинств — на национально-культурную автономию.

Специально следует сказать о проблемах многонациональной РСФСР, на территории которой сосредоточено большинство автономий***. В ходе национального движения ряда народов здесь к весне 1991 г. сложилась критическая ситуация, чреватая распадом республики. Некоторые автономии стремились самостоятельно, не в составе российской делегации, подписать новый Союзный договор, что было бы равнозначно выходу из состава России. В ходе ново-огаревских консультаций с участием «Центра» был достигнут компромисс, значительно уменьшивший остроту национального вопроса.

* Собственно национально-культурным возрождением можно назвать два первых их этапа.

** Типичные примеры: Россия — Финляндия — шведское население Аландских островов (при распаде Российской империи); Франция — Алжир — алжирские французы (при ликвидации Французской империи).

*** Согласно переписям, около 60 народов, проживающих на территории РСФСР, имеют все основания считать себя «коренными».

Особая сложность ситуации в Татарии, на наш взгляд, объясняется следующими причинами: 1) это достаточно развитый регион, обладающий соответствующей индустриальному обществу социальной структурой; 2) татарский народ еще до революции 1917 г. подошел к стадии формирования нации*; 3) некогда (до XVI в. ) татары обладали собственной государственностью, которую сейчас стремятся восстановить. Это стремление, однако, сталкивается со следующими серьезными препятствиями: 1) географически Татария находится внутри России и в этом смысле всегда будет от нее зависеть; 2) татары не составляют устойчивого большинства на территории республики; 3) большинство (около 70 %) советских татар живут за пределами Татарии. Подобные проблемы, свойственные в той или иной мере всем российским автономиям, показывают, что в ходе переговорного процесса между национальными движениями автономий и российским руководством единственная реальная почва для компромисса — оптимизация федеративной структуры.

Обзор проблем национального развития в СССР позволяет сделать следующие выводы:

— национально-культурное возрождение, национальные движения и так называемый «сепаратизм» — это объективно неизбежный этап, через который проходят все формирующиеся нации, и нации СССР не составляют в данном плане исключения;

— национально-политическое устройство СССР, существовавшее до последнего времени, не оставляло народам страны «простора» для саморазвития и тем самым провоцировало рост межнациональной конфликтности в наиболее острых формах**;

— наивно полагать, что национальные проблемы страны, связанные с национально-культурным возрождением народов, исчезнут «сами собой», будут устранены в результате повышения экономического благосостояния. Более того, межнациональные противоречия на какое-то время останутся одним из важнейших препятствий на пути к здоровой экономике;

— национально-культурное возрождение народов СССР поставило в повестку дня вопрос о национально-государственном переустройстве страны, что предполагает ликвидацию структур унитарного государства, развитие автономии национальных меньшинств, переход к федеративным отношениям на уровне крупных республик и к союзу (содружеству) суверенных национальных государств в масштабах СССР. Все это даст возможность развивать отношения интеграционного типа в сфере экономики;

— политический механизм данного переустройства должен включать постоянный переговорный процесс между заинтересованными политическими субъектами и базироваться на принципах консенсусного и компромиссного принятия решений при возможной многоэтапной системе их реализации. Альтернатива этому, как показывает драматический опыт Югославии, — вооруженные конфликты и терроризм на национальной почве.

* Так, в 1905 г. была создана мусульманская партия «Иттифак», возглавившая национальное движение татарского народа и стоявшая на позициях выхода из состава России. Недавно эта партия возрождена.

** Показательно, что ни одной из полиэтнических стран «реального социализма» не удалось избежать этнического кризиса или по крайней мере серьезных межнациональных столкновений.

* * *

Как было сказано выше, в обществах доиндустриального и индустриального типов ресурсный голод — одна из серьезных причин межэтнической конфликтности. Ресурсное же истощение особенно увеличивается при экстенсивном экономическом развитии, характерном для этакратических систем. Их хозяйственная деятельность предполагает все большее и большее использование ресурсов одних и тех же видов, ведь в условиях государственной монополии и нерыночного характера экономических связей вся инновационная деятельность опосредуется госбюрократией, а производители лишены стимулов для внедрения инноваций и даже бережного отношения к ресурсам. Как следствие — неизбежное падение уровня жизни народа* и усиливающееся межрегиональное перераспределение произведенного продукта по принципу «латания дыр». Эгоизм управленческой верхушки ведет — за счет падения качества жизни — к катастрофическим последствиям для здоровья людей и среды проживания народов.

В настоящее время нарастает борьба между народами и национально-политическими образованиями СССР за ресурсы своей и спорных территорий. Провозглашение суверенитета республиками и автономиями в своей экономической части направлено в первую очередь против бюрократического перераспределения ресурсов «Центром», равнозначного во многих случаях их растранжириванию. Особый вопрос — о получателях помощи при межреспубликанских перераспределениях. По нашим подсчетам, совпадающим с расчетами ленинградского экономиста А. Илларионова (8), пять республик страны — Эстония, Латвия, Литва, Белоруссия, РСФСР — являлись в последние годы основными донорами, остальные же (за исключением Украины и Молдавии), и особенно республики Средней Азии, выступали в качестве получателей помощи.

Всем этакратическим обществам свойственно доминирование в экономике оборонных (наиболее ресурсопоглощающих) отраслей. Особое развитие военно-промышленный комплекс (ВПК) получил в СССР, став важнейшей причиной его ресурсного истощения. Остановимся на этом аспекте проблемы подробнее.

В первую очередь следует, опираясь на расчеты ряда советских и зарубежных специалистов, указать на непомерно высокую по сравнению с другими странами долю оборонных расходов страны. По различным оценкам, они составляют от 9 до 30 % валового национального продукта (ВНП), а в денежном исчислении, если ориентироваться на более достоверную цифру в 25 % ВНП, — 200 млрд. руб. (9). Сравнение с США, где военные расходы составляют лишь 6 % ВНП, показывают, что милитаризация советской экономики обусловлена не соображениями обороноспособности страны, а иными — именно внутрисистемными — причинами. При этом, как правильно заметил американский экономист И. Бирман, «военного бюджета СССР не существует в природе», так как значительная часть расходов на оборонный комплекс покрывается «Центром» за счет денежной эмиссии, причем эти средства автоматически включаются в доходные статьи бюджета (10). Такой маневр, выводящий военные расходы из-под контроля общественности, неизбежно ведет к росту инфляции.

Следует отметить, что на 80 % оборонные отрасли производства расположены в России. Особенно высока концентрация оборонных производств в таких городах, как Ленинград и Москва. Подобное размещение «оборонки» объясняется двумя причинами: квалификацией рабочей силы и, что особенно важно, «надежностью» (с точки зрения властей) населения. В условиях рыночных преобразований Россия оказалась в весьма сложном положении: не проведя основательной конверсии оборонного производства, республике трудно участвовать в союзном и международном разделении труда. Вместе с тем, как отмечают специалисты, в случае удачной конверсии РСФСР будет иметь существенные преимущества по сравнению с другими республиками (11).

* Известно, что в годы так называемого «застоя» уровень жизни населения СССР поддерживался преимущественно за счет централизованной продажи дефицитных ресурсов (нефти, золота и т д) на мировом рынке

Основные препятствия радикальной конверсии носят чисто политический характер: она не выгодна блоку новой реакции, включающему часть руководства ВПК, армии и аппарата КПСС («триединство» экономики, военной силы и идеологии этакратического общества).

Преимущества ВПК, кроме владения «контрольным пакетом акций» советской экономики, заключаются в рассредоточении оборонных предприятий по всей стране. На них работает по большей части иноэтничное (так называемое русскоязычное) население, которое легко спровоцировать на конфликты, наподобие тех, что уже были созданы интердвижениями и интерфронтами в Балтии.

Изложенные выше соображения относительно ресурсов национального развития позволяют сделать следующие выводы:

— ресурсное истощение будет служить важным фактором межэтнической напряженности до тех пор, пока в СССР сохранится старая экономическая модель, предполагающая преимущественное использование ресурсов 1—3-го типов (согласно нашей классификации). Переход же к наукоемкому производству устранит этот фактор конфликтности;

— важнейшее условие такого перехода — конверсия оборонной промышленности, которая опосредованно будет способствовать смягчению напряженности в национальной сфере;

— основное препятствие для проведения конверсии заключается в стремлении этакратической верхушки общества сохранить в своих руках важнейшие экономические рычаги.

* * *

Таким образом, обострение межэтнических отношений в СССР — неизбежное следствие национально-культурного возрождения на фоне истощения ресурсной базы. Дополнительную конфликтность придает этим отношениям тот факт, что в политических границах одной страны в результате неравномерности развития ее частей и как следствие конкретно-исторических причин* сосуществуют различные типы общественной жизни и культуры. В условиях унитарного государства это автоматически заставляет работать политические, экономические и культурные связи «в режиме разрыва», постоянно проверяя их на прочность и взаимную выгодность.

«Чистый» этакратизм преобладает в республиках Средней Азии и Азербайджане. Здесь и сегодня партийно-государственный аппарат сохраняет устойчивые властные позиции; общественные, в том числе и национальные, движения неразвиты, элементы гражданского общества лишь зарождаются. Наиболее активные национальные силы в этих республиках сформированы из интеллигенции, связанной с европейской частью страны (по образованию, а иногда и по месту проживания). Здесь особенно трудно развернуть процесс разгосударствления экономики, создания альтернативных экономических структур — в силу исторической неукорененности частнособственнических отношений и доминирования в экономике ирригационного земледелия, предполагающего широкое развитие общественных и государственных форм землепользования. Вместе с тем следует заметить, что общественно-политическая ситуация в этих республиках меняется в связи с провозглашением ими своего суверенитета. Мы полагаем, что оптимальной моделью для развития этого региона является Турция при Кемале Ататюрке и в последующий период, т. е. авторитарная система, имеющая целью провести экономическую модернизацию. Ее важнейшее условие — сохранение и расширение связей с Россией и другими государствами бывшего СССР.

* Например, «расширения» советской территории в 30—40-е годы 3 Полис № 6

«Смешанный» тип с преобладанием этакратизма характерен для РСФСР, Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии, Армении, Казахстана*. Здесь вполне созрели предпосылки для перехода от этакратических к собственническодемократическим общественным отношениям, но в той или иной степени сохранились традиции этакратизма, в частности сильный контроль номенклатуры. Груз этакратических традиций несут на себе и сформированные в некоторых республиках демократические (по процедуре выборов и составу электората) правительства. Противоречия между демократическими целями и авторитарными средствами, более заметные, чем в республиках первого типа, чреваты политической нестабильностью и эскалацией конфликтов на политической, социальной и национальной почве.

«Североевропейский анклав» СССР (республики Балтии) испытал длительное влияние этакратизма. Однако ставленники имперской власти не сумели здесь удержать свои позиции, в результате демократических выборов победили национально-политические движения и фронты, стремящиеся к достижению государственной независимости. Бескомпромиссно-отрицательная позиция этих республик по отношению к новому Союзному договору сочетается со стремлением сохранить выгодные, жизненно необходимые для них хозяйственные связи с Востоком. На наш взгляд, весьма перспективен взгляд на республики Балтии как на экономический «мост» между Востоком и Западом.

Хотя этакратические системы унифицируют этнические особенности населения, входящего в их состав, в СССР эта политика не привела к окончательной утрате народами культурной идентичности. Мы объясняем это тремя причинами: противоречивостью процесса «национально-государственного строительства»; коротким (по историческим меркам) сроком его осуществления; устойчивостью и укорененностью различных культурных типов на территории СССР. Поэтому в стране сохранились семь основных культурных типов, существовавших здесь веками:

— европейско-протестантский (эстонцы, часть латышей);

— европейско-католический (часть латышей, литовцы, поляки);

— православно-католический, или униатский (западные украинцы и белорусы);

— ортодоксально-христианский, или православный (русские, большинство украинцев и белорусов, часть народов Поволжья, молдаване и гагаузы, грузины);

— восточно-христианский (армяне);

— мусульманский (азербайджанцы, большинство народов Северного Кавказа, Средней Азии, татары и башкиры Поволжья и Сибири);

— буддистско-ламаистский (калмыки, тувинцы, буряты).

* В Казахстане в силу исторических причин (и причин весьма трагических) традиционное общество было подорвано, а доля неказахов превышает половину населения

Различия между народами, относящимися к указанным типам, очень велики и в быту, и в производственной жизни. В регионах со смешанным населением, особенно в крупных городах, это постоянно вызывает конфликтные ситуации на бытовом уровне. Следует отметить, что проводившаяся центральными ведомствами технократическая политика размещения и развития отраслей и производств (особенно — ВПК) определила высокий уровень межреспубликанских миграций: сейчас за пределами своей республики, т. е. в инородной этнокультурной среде, живут 54, 3 млн. человек. Вместе с тем политика «плавильного тигля» не удалась, и в первую очередь благодаря «культурному разделению труда», т. е. сосредоточению работников разных национальностей в различных отраслях производства.

Заметная общественно-культурная дифференциация между народами и регионами СССР уже сама по себе, без учета прочих факторов, предполагает децентрализацию и переход к интеграционному характеру связей. Вероятно, в обозримой перспективе будет развиваться процесс ремиграции, т. е. возвращения людей на свою историческую родину. Возможны и оптации, т. е. обмен населением между республиками*. Однако в целом, на наш взгляд, достижение этнокультурной однородности — не только неосуществимая, но и вредная для любой республики цель. Ведь в силу существующего «культурного разделения труда» отъезд, например, русских способен остановить, надолго дезорганизовать работу промышленности многих республик страны (особенно Средней Азии), где русские составляют костяк высококвалифицированных рабочих и инженеров. В этих условиях необходимо развитие различных форм культурной автономии, а также усиление внимания со стороны руководства и общественности республик к положению и правам меньшинств.

* * *

Решение перечисленных выше проблем возможно лишь в результате длительного политического процесса, связанного с взаимодействием влиятельных партий и движений. Однако и к настоящему времени в СССР не сложились устойчивые политические структуры, отражающие интересы различных социально-профессиональных групп, что в целом типично для переходного периода. На наш взгляд, ход политического процесса ныне определяется противоборством двух основных сил: теряющей власть старой этакратической элиты (номенклатуры) и складывающейся новой элиты, включающей политическое руководство республик, формирующихся там партий и национально-политических движений. Хотя составы старой и новой элит весьма разнородны (так же как и структуры поддерживающих их социальных групп), их политические ориентации, и в частности представления о будущем страны, укладываются в две основные модели.

Авторитарный корпоративный («азиатский») монополизм. Базовыми чертами его являются доминирование крупных корпораций, сращенных с государственными органами; политическое неполноправие населения; решающая роль централизованного унитарного государства в экономике и политике. По этому пути попыталось вести страну союзное правительство, что со всей очевидностью следует из анализа экономических программ Рыжкова и Павлова. Учитывая реально развернувшиеся процессы «отмывания» средств КПСС путем вложения их в экономику, а также долю ВПК в производстве, нетрудно предположить, кто стал бы основным владельцем средств производства в стране. За декларациями о «недопустимости смены экономического диктата Союза на диктат республики или региона» скрываются намерения блокировать суверенизацию республик. Аппаратный переход к рынку чрезвычайно выгоден чиновничеству, так как предполагает сохранение и упрочение (за счет наделения собственностью) их власти и влияния.

* Первые шаги в этом направлении сделаны летом 1991 г правительствами РСФСР и Литвы.

Европейско-американский демократический рыночный плюрализм. Основными чертами его являются глубокая приватизация собственности; демонополизация производства; свобода предпринимательской деятельности и конкуренции; децентрализация экономической власти при сохранении за государством лишь основных рычагов влияния в сфере экономики, ее открытость; демократическое общественное устройство; развитие федеративных и конфедеративных отношений. Этим путем предполагала следовать программа «500 дней», основные идеи которой перенесены в экономическую программу Российского правительства.

Совершенно очевиден принципиально различный характер двух линий развития. Можно даже утверждать, что социально-политическая напряженность в стране начиная с сентября 1990 г. была обусловлена именно непримиримостью этих линий. Однако к весне 1991 г. стало ясно, что решение силовым путем вопроса «кто кого?» будет иметь катастрофические последствия. Вот почему в апреле 1991 г. было подписано «Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса». За соглашением «9+1» последовали ново-огаревские консультации, в ходе которых был разработан проект «Договора о Союзе суверенных государств».

Июль 1991 г.

* * *

Провал августовского заговора этакратических сил кардинально меняет ситуацию в стране. Для нашего полиэтнического общества открывается шанс (реальный, но, может быть, последний) ненасильственного перехода к демократии, гармонизации межнациональных отношений.

1. Теория этакратизма подробнее обоснована в следующих работах: Шкаратан О. И., Гуренко Е. Н. От этакратизма к становлению гражданского общества. — «РК и СМ», 1990, № 3; Радаев В. В., Шкаратан О. И. Власть и собственность. — «Социологические исследования», 1991, № 1.

2. См.: Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука: логико-методологический анализ. М., 1983.

3. См.: Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества. — Расы и народы М., 1972.

4. См.: Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983, с. 62—63.

5. См.: Гончаренко Н. В. Диалектика прогресса культуры. Киев, 1987, с. 147.

6. Бердяев Н. Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии. Paris, 1970, с. 83.

7. См., например: Авторханов А Империя Кремля. Советский тип колониализма. Вильнюс, 1990, с. 11—55.

8. См.: Илларионов А. Рынок Евразии. Нелегальный плюрализм советских экономик. — «Век XX и мир», 1990, № 6. Более того, официальная статистика утверждает, что при пересчете в масштабах цен мирового рынка единственной республикой, в которой вывоз превышает ввоз, является РСФСР (сальдо составляет 30, 8 млрд. руб. по данным на 1988 г. ). См.: Народное хозяйство СССР в 1989 г. М., 1990, с. 639.

9. См.: Лопатин В. Армия и экономика (экономические аспекты военной реформы) — «Вопросы экономики», 1990, № 10; Стайнберг Д. Структура валового национального продукта СССР. — «ЭКО», 1991, № 1.

10. Бирман И. Экономический детектив. — «Знание — сила», 1991, № 3.

11. См.: Кокошкин А. Национальные интересы и интеграция в мировую экономику. — «Известия», 11. VII. 1991.

Сайт портала PolitHelp

ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС"

Июль 1991 г.