Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ В ПАРТОЛОГИИ: ПРОЕКТ К.ДЖАНДЫ

А.Н.Кулик

КУЛИК Анатолий Никифорович, старший научный сотрудник ИНИОН РАН, руководитель семинара по методологии исследования и прогнозирования политики на кафедре политологии и социологии политических процессов социологического факультета МГУ им. М.В Ломоносова.

Перспективы посттоталитарного развития России объективно связаны со становлением политических партий. Они представляют собой один из базовых институтов современного общества, без которого не мыслится функционирование представительной демократии. Выполняя роль посредника между гражданским обществом и государством, партии являются частью механизма саморегуляции социума. Благодаря институту партий антагонизм, внутренне присущий отношениям между обществом и государством, удерживается в безопасных для сохранения социальной стабильности пределах. Партии не только выражают интересы определенных групп, но и активно участвуют в формировании самих этих интересов. Трансформируя ощущение социальной неудовлетворенности в позитивные политические цели, партии направляют стихийную энергию социального протеста в русло конституционной борьбы за их достижение через участие в государственном управлении. В здоровом обществе эта борьба является приводной пружиной демократического развития.

Отсутствие в сегодняшней России сильных партий, легитимно представляющих интересы основных социальных слоев в их отношениях с государством, казалось бы, ставит последнее над обществом и развязывает ему руки в выборе политики. Однако, независимость власти от общества оказывается иллюзорной. Вместо идентифицируемых оппонентов, с которыми можно вести диалог и искать консенсус, обеспечивающий поддержку различных слоев населения проводимой политике даже в сложных условиях радикальных реформ, власти противостоит безликая масса людей, доведенных до состояния фрустрации несбывшимися ожиданиями, которые связывались сначала с приходом к власти М. Горбачева в 1985 г, а затем, после провала августовского путча, — с деятельностью Б. Ельцина и демократов.

Социальная напряженность имеет, как известно тенденцию к возрастанию с ухудшением экономического состояния. В этих условиях отмечаемое политическими аналитиками равнодушие "молчаливого большинства" к партийным формам политического участия является тревожным индикатором латентного накопления в обществе неуправляемой социальной энергии. Слабость партий неизбежно оборачивается бессилием государства, лишающегося обратной связи и утрачивающего контроль над политическим процессом. В нашем обществе, в массовом сознании которого все еще устойчиво доминируют тоталитарные стереотипы и модели политического поведения, признающие насилие в качестве основного способа решения конфликтов, формирование дееспособной партийной системы в качестве альтернативы деструктивным выбросам социальной энергии выходит на уровень проблем национального самосохранения.

После бурного старта на волне массового общественного подъема середины 80-х годов процесс становления политических партий, пройдя свой пик в период выборов народных депутатов России, вошел в вялотекущую стадию. Несмотря на большое число вновь образовавшихся партий (1), свидетельствующее в какой-то мере о фрагментарности общества, для большинства из них характерны малочисленность, слабость и аморфность организационной структуры, отсутствие четких позитивных" программ. Острая конкуренция за государственные посты, личные амбиции партийных лидеров, стремление привлечь к себе внимание видимостью активной деятельности обуславливают во многих случаях склонность партий к противопоставлению себя другим участникам политического процесса.

Падение общественного интереса к партиям прежде всего можно объяснить усталостью граждан от политики, их разочарованием в способности партий выразить и защитить социальные интересы населения, обеспечить политическую и экономическую стабильность. На более глубоком уровне — это проявление инерционности процесса трансформации социальной структуры общества, деформированной этатистским режимом. Наиболее многочисленную часть его по-прежнему составляют "государственно-зависимые" работники (2).

Партии и партийные системы возникают в обществе, достигшем определенного уровня социально-политической дифференциации, когда в политический процесс вовлекаются слои и группы, четко осознавшие свои специфические интересы. Нашему обществу еще только предстоит пройти этот неизбежный этап. Пока же образования, называющие себя партиями, по уровню институционализации являются протопартиями, а по потенциалу и механизму влиянию на процессы принятия властных решений они ближе к группам давления (или интересов).

В настоящее время трудно получить объективное знание о расстановке и соотношении политических сил из чрезвычайно пестрой и меняющейся как в калейдоскопе картины появления, расколов и слияний многочисленных партий, создания и распада партийных блоков и коалиций. Не менее трудно определить, кого же реально представляют партии и насколько баталии между партиями и в сфере парламентской деятельности отражают глубинные процессы, происходящие в обществе.

Недостаток эмпирического знания восполняется политическими мифами, в создании которых принимают деятельное участие как сами лидеры партий (заявляя, например, астрономические цифры их численности), так и комментаторы средств массовой информации (СМИ), чьи сугубо оценочные суждения, к тому же окрашенные политическими преференциями, невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить надежными эмпирическими данными.

В контексте сегодняшних политических реальностей эмпирический сравнительный анализ партий приобретает особую актуальность, не столько даже в теоретическом, сколько в прикладном плане — от становления партийной системы во многом зависят возможности консолидации общества и достижения политической стабильности.

Отечественная политология, задержавшаяся в своем развитии в силу известных исторических обстоятельств на семь десятков лет, пока еще не в состоянии удовлетворительно

ответить на вопросы, связанные с возникновением и деятельностью партий в посттоталитарный период в культурно-географическом пространстве бывшего СССР.

 В этой связи естественно обращение к опыту сравнительного анализа партий, накопленному мировой политической наукой. На наш взгляд, особое место занимает здесь так называемый "Проект Джанды" — исследование, выполненное в 60-70-е годы под руководством профессора Северо-западного университета США (Northwestern University, Evanston, Illinois) Кеннета Джанды (3).

* * *

В сравнительных исследованиях партий первоначально акцент ставился на каком-то одном из аспектов, который считался доминирующим. Так, в период, когда господствовало представление о партии как о союзе идейных единомышленников, преимущественным предметом анализа являлись доктрины. С ростом организованности партий и с активизацией их роли в политической борьбе возрос интерес к организационной структуре. Классической работой, стимулировавшей развитие институционального подхода, стала книга М. Дюверже "Политические партии" (4). По мере дальнейшей эволюции партий, которая привела к падению значения идеологии и усилению элементов прагматики в их деятельности, возобладал функциональный подход. Современные авторы чаще всего концентрируют внимание на взаимодействии партий в партийной системе — парадигме отношений, сложившихся между партиями в данной стране.

Джанда предпринял попытку построить универсальную модель партии, которая одновременно отображала бы ее доктрину и социальный состав, организационную структуру и функции, взаимоотношения с другими партиями и отношения с властью, а также включала бы целый ряд прочих характеристик, в совокупности составляющих законченный портрет партии. В литературе нет пока другой модели, которая могла бы составить ей конкуренцию по полноте описания.

Большинство сравнительных исследований партий ограничиваются рамками одной страны или, в лучшем случае, одного культурно-географического региона. Отбор объектов для анализа осуществляется скорее по принципу их сходства, чем различия. Однако скрупулезность такого анализа, основанная на детальном знании специфики региона, часто оборачивается концептуальной слабостью получаемых результатов.

Существование данного противоречия отмечал Дюверже. Общая теория партий, необходимая для их адекватного сравнительного анализа, как он считал, может быть построена. Но для этого нужно предварительно выполнить большой объем глубоких эмпирических исследований. Однако сами такие исследования не станут действительно фундаментальными, пока не существует общей теории партий. Они в состоянии дать ответы лишь на заданные вопросы, а какие вопросы следует поставить, неизвестно, пока отсутствует теория. Чтобы разорвать этот порочный круг, французский политолог попытался набросать предварительную общую теорию партии, пусть не лишенную противоречий, но которая, как он надеялся, сможет послужить руководством для последующих, более глубоких исследований.

Проект Джанды стал новым этапом на пути приближения к теории партии через итеративные циклы исследований, в которых исходная дедуктивная гипотеза каждый раз проверяется и корректируется эмпирическим материалом. Джанда стремился охватить в Проекте все регионы мира, включая в выборку сильные и слабые партии, правящие и находящиеся в оппозиции, имеющие давнюю историю и молодые. По его убеждению только такой глобальный (holonational) подход позволяет концептуально отобразить все многообразие различий между партиями и обеспечивает возможность эмпирической проверки гипотетических предположений, стоящих за концептуальной моделью.

Сверхзадача проекта — создание универсальной теории — потребовала от его автора критически переосмыслить практически весь мировой опыт партологии, начиная от пионерской работы М.Островского, вышедшей в 1901 г. (5), и кончая последними публикациями, которые появились уже в период выполнения Проекта.

Большую часть "исследований, посвященных образованию, эволюции и деятельности политических партий, трудно назвать эмпирическим в строгом смысле.Конечно, за ними стоит эмпирическая реальность конкретных партий в определенный промежуток времени. Однако методы исследования обычно не выходят за рамки традиционного содержательного анализа, при котором эмпирические данные привлекаются скорее для иллюстрации абстрактно-теоретических конструкций, чем для их построения и строгой верификации. Это, на наш взгляд, можно объяснить следующими обстоятельствами.

Во-первых, партия в социальном контексте как объект исследования имеет чрезвычайно широкий спектр базовых характеристик (Джанда, например, их выделил более ста). Количество партий, даже в исследовании, ограниченном одной страной или регионом, может составлять несколько десятков и сотен. Для выявления закономерностей их поведения и тенденций эволюции необходимо проследить изменение значений базовых характеристик на достаточно длительном периоде времени. Поэтому совокупные объемы фактологической информации, которую требуется собрать и проанализировать, превышают возможности человека по ее восприятию и осмыслению при использовании традиционных методов и средств поиска, представления и обработки.

Во-вторых, сравнительный анализ партий неизбежно предполагает сопоставление их характеристик по степени интенсивности, для чего сопоставляемые признаки должны быть предварительно количественно оценены, т.е. измерены. Большинство же признаков, существенных для описания партии как социального феномена, имеют качественный характер и не поддаются непосредственному наблюдению и измерению. Таким образом в эмпирическом сравнительном исследовании возникает сложная проблема квантификации качественных признаков, решение которой является необходимым условием получения научно значимых результатов.

Проект Джанды представляет собой уникальную попытку проверить концептуальные предположения о феномене партии на огромном эмпирическом материале, который охватывает образование и жизнедеятельность 158 партий в 53 странах, представляющих 10 культурно-географических регионов мира, на временном промежутке от 1950 до 1978 г. На поздней стадии Проекта этот эмпирический материал был дополнен данными о еще 50 новых партий, которые возникли в государствах, появившихся в послевоенный период на Африканском континенте.

Реализация такого грандиозного замысла потребовала: а) построения концептуальной (предтеоретической) модели (conceptual framework) партии; б) ее one-рационализации, т.е. создания аналитического инструментария и формализованной процедуры получения количественных оценок значений качественных характеристик модели из релевантных эмпирических данных; в) использования нетрадиционных технологий сбора и обработки информации.

В ходе выполнения Проекта были собраны энциклопедические сведения о партиях, имеющие самостоятельную ценность. Однако главное назначение работы состояло в том, чтобы концептуально упорядочить фактографические данные и создать понятийный аппарат их интерпретации в сравнительном анализе партий. Построение эксплицитной концептуальной модели партии рассматривалось Джандой как предварительное условие создания научно состоятельной теории партий, которая, по его представлению, должна включать три основных блока: партия как организация (характеристики партии в нем взаимосвязаны в контексте теории организации); партия как зависимая переменная (ее природа и жизнеспособность зависят от политической и социальной системы); партия как независимая переменная, влияющая на характер и содержание политического процесса в стране.

Стержнем, вокруг которого строится концептуальная модель Джанды, является понятие политической партии. Она определяется как общественная организация, которая ставит целью продвижение своих официально признаваемых представителей на посты в структурах государственной власти (6). Данное общее определение конкретизируется требованиями: политическая партия — это прежде всего организация, что предполагает регулярно повторяющееся взаимодействие индивидов с определенным распределением ролей и выполняемой работы; у организации обычно множество целей, и чтобы стать политической партией, она должна иметь одной из целей продвижение своих официальных представителей в структуры государственной власти. Официальный на практике означает — открыто идентифицируемый с именем партии. Продвижение интерпретируется Джандой достаточно широко — через электоральный процесс (в соперничестве с другими партиями), посредством административного акта (когда правящая партия не допускает соревнования на выборах), или принудительным образом (когда партия совершает переворот и захватывает правительственные учреждения). Таким образом, организации, хотя и называющие себя партиями, не попадают под данное определение, если они не ориентированы на завоевание руководящих позиций в структурах власти.

В дополнение к концептуальному определению в Проекте были приняты два рабочих ограничения. Рассматривались только партии: а) национального масштаба (т.е. отсекались локальные объекты); б) достигшие определенного уровня значимости в политическом процессе. Последнее определялось в терминах влияния среди населения и стабильности существования. Критерии были операционализированы для легальных партий в следующем требовании: выигрыш не менее 5% мест в верхней палате на двух или более последовательных выборах.

Результаты, полученные в исследовании, явились продуктом совмещения концептуальной модели партии с фактологической информацией, которая эту модель интерпретирует. Так, например, установленная в некоторой партии специфическая процедура выборов лидера, пока она рассматривается отдельно, остается частным малоинформативным фактом. Но в модели данный факт существует в контексте с другими релевантными ему фактами, раскрывающими, каким образом осуществляется выбор кандидатов от партии в парламент, кем и как производится распределение средств партии, где осуществляется формирование политики и пр. Этот контекст, задаваемый моделью, уже позволяет охарактеризовать такую широкую абстрактную категорию как централизация власти. В концепции Джанды она является критической для анализа сущности партии.

Элементарные факты выступают в модели в качестве значений 111 базовых переменных, которые служат индикаторами десяти широких категорий (broader concepts), таких как статус в государстве, социальная поддержка, проблемная ориентация централизация власти и др. Смысловое содержание каждой категории и переменной подробно раскрывается в терминах стоящей за ней понятийной системы (со ссылками на различные трактовки понятий, существующие в научной литературе, и основанием выбора). Актуальное значение переменной получает количественное выражение посредством кодирования. Оно осуществляется по формализованной процедуре (по сути — алгоритму), что позволяет получить одну и только одну оценку в баллах соответствующей шкалы, индивидуальной для каждой переменной.

Так, например, концептуальное содержание базовой переменной дискриминация со стороны государства категории статус в государстве раскрывается следующим образом. Правительство может проводить политику в пользу или против партии, способствуя или препятствуя ее деятельности. Дискриминационные акты имеют различные направленность и форму, отличаются по степени строгости. В определенных случаях правительство может объявить партию вне закона (отрицательная дискриминация) , либо сделать ее единственно легальной (положительная дискриминация), В основу процедуры получения оценки переменной в баллах положено допущение о кумулятивном характере шкалирования. Партии назначается общий балл по 16-ти балльной шкале, в зависимости от дискриминационных мер, которые применяет государство. Так, оценку минус шестнадцать партия получает, если на лицо запрет на выставление ее кандидатов, признание недействительными поданных за них голосов, объявление партии вне закона, заключение в тюрьму ее лидеров; оценку ноль, если правительство нейтрально или безразлично к партии (код предпочтителен, когда при наличии достаточной информации о партии отсутствует упоминание об отношении к ней правительства); оценку плюс шестнадцать партия получает, если она объявлена единственной легальной, установлена однопартийность, а оппозиционные партии запрещены.

Подробное описание концептуальной сущности и oпeрационализации значения каждой переменной, наряду с приводимой оценкой надежности ее кодирования, позволяет пользователю при ознакомлении с материалами исследования самостоятельно интерпретировать полученные в Проекте количественные значения индикаторов в характеристике каждой из партий.

Огромный объем информации потребовал использования новых информационных технологий для обработки текстовых материалов. По разным причинам выбрана была автоматизированная микрофильмовая информационно-поисковая система MIRACODE (Eastman Kodak).

 Для ее наполнения были отобраны свыше 3 тыс. публикаций — книг, журнальных и газетных статей, партийных документов, правительственных отчетов и пр. Общий объем использованных материалов составил более 60 тыс. страниц. Чрезвычайная трудоемкость анализа информации для выведения количественных значений переменных и оценки надежности результатов потребовала значительных затрат времени на кодирование. Для части базовых переменных их значения рассчитывались на компьютере.

Отличительной особенностью Проекта являлось повышенное внимание к проблеме надежности. Были разработаны специальная процедура и инструментарий контроля надежности кодирования переменных. Предложенный коэффициент АС — adequacy-confidence учитывал четыре фактора, влияющих на надежность назначаемого экспертом значения переменной в баллах. Три из них относятся к адекватности информации и поддаются операционализации, четвертым является субъективная степень доверия эксперта к источникам информации. Такой подход оставляет эксперту возможность корректировать выводимую формальным путем оценку надежности всякий раз, когда у него возникают сомнения относительно ее правильности. Использованный принцип сочетания формализованных процедур получения количественной оценки с интуитивным суждением эксперта (принцип, в соответствии с которым решающая роль остается за последним) очень точно, на наш взгляд, соответствует природе количественных политических исследований, где большинство анализируемых категорий трудно поддается строгой формализации. Надежность кодирования в Проекте проверялась также формальными тестами — посредством параллельного кодирования двумя независимыми экспертами одной и той же комбинации переменных и последующего подсчета корреляции результатов.

После завершения основной работы полученные по каждой стране данные были переданы внешним экспертам — наиболее авторитетным специалистам по соответствующим странам и регионам (порядка 40 человек). Сверив факты и их интерпретацию исполнителями Проекта с собственным опытом и суждениями, они помогли выявить и устранить как допущенные ошибки, так и пробелы в информации. Эти же эксперты прокомментировали анализ жизнедеятельности партий за исследуемый период и изложили свое мнение в целом и по отдельным переменным. Данный этап оказался одним из самых значимых для конечных результатов исследования. Следует отметить, что и здесь мнение экспертов всегда значило больше, чем выводимые формально количественные оценки.

Надежность результатов сравнительного анализа партий зависит не только от надежности собранной информации, но и от работоспособности самой концептуальной модели. Джанда предложил подход к ее оценке по двум критериям: практической применимости и теоретической состоятельности (validity). Модель сама по себе может содержать вполне разумные и эксплициотно сформулированные предложения, однако ее требования к фактологическим данным при этом могут превосходить любые возможности получения информации. Применимость концептуальной модели партии оценивается в Проекте в терминах ее наполнения (количества и качества информации) и надежности кодирования, а состоятельность — по стандартным критериям ее измерения.

* * *

Джанда стремился совершить прорыв в направлении создания общей теории партии, который бы стимулировал исследования в этой области на последующие десятилетия. Ему удалось собрать и систематизировать огромный фактологический материал. Аналитический потенциал этой информации далеко не исчерпан теми данными, что были получены в ограниченных (если соотнести их с замыслом) финансовых и временных рамках Проекта, Но и полученные результаты значительно расширяют качественное знание о феномене партии, которое помогает, в частности, более адекватно понять процесс становления партий в посттоталитарном обществе. Эти результаты также способствуют постановке новых — "правильных" — вопросов для новых исследований.

Очевидно и другое. Полученные количественные значения базовых характеристик партий, производные от них аналитические таблицы и распределения являются продуктом интерпретации фактологической информации концептуальной моделью. "Количественная" объективность данных и выводимых из них заключений ограничивается в значительной мере понятийным пространством и аппаратом операционализации модели. Поэтому не приходится рассчитывать на то, что теоретические выводы и, тем более, количественные оценки, полученные в Проекте Джанды, можно механически перенести на отечественную почву с ее чрезвычайно запутанными многофакторными реальностями политической борьбы и множеством партий, находящихся на начальном этапе становления.

Модель Джанды изначально предопределена целью проекта — создать общую теорию партии. Изменение цели требует построения иной модели партии, с другими категориями и социальными индикаторами и с другим аппаратом их операционализации.

В наши намерения не входит давать оценку того, как далеко удалось Джанде продвинуться в избранном им направлении. Остается также открытым и главный вопрос: возможно ли вообще создать универсальную теорию партии, которая была бы способна описать, объяснить и предсказать с достаточной для потребностей общественной практики надежностью образование, эволюцию и поведение партий, таких разнородных по идеологическому спектру, организационным характеристикам и политической ориентации, действующих в странах с различной политической культурой. Сам К.Джанда отмечает существование в ученом сообществе серьезных сомнений относительно того, можно ли вообще извлечь что-либо полезное из сравнения, например, СДПГ с "Кабакка Йекка" Уганды и "Парагвайскими либералами". Одной из наиболее серьезных проблем сравнительного анализа в таком широком диапазоне партий является также проблема концептуальной эквивалентности, которую можно сформулировать примерно так: всегда ли схожие наблюдаемые факты, относящиеся к определенной характеристике партии, означают то же самое в странах, значительно отличающихся по своей политической культуре. И хотя, как считает Джанда, в Проекте получены обнадеживающие результаты, эта проблема окончательно не решена.

Оставляя в стороне абсолютные оценки Проекта, попытаемся взглянуть на него с Позиции сегодняшних потребностей в эмпирических исследованиях партий.

Проект Джанды еще раз подтверждает, что эмпирические исследования партий немыслимы без использования новых информационных технологий. Их потенциал сегодня гораздо выше, чем у тех, что были в распоряжении Джанды. Программно-технические сложности построения компьютерных баз данных (БД) для сбора информации по партиям, ее хранения, представления в удобном для анализа виде и обработки с помощью математического аппарата сегодня преодолимы. Это стало возможным благодаря уже достаточно широкому распространению в отечественной практике политических исследований персональных компьютеров и программных средств систем управления базами данных, таких, как dBase, FoxBase, Clipper и др. В настоящее время существуют и разрабатываются несколько отечественных баз данных по партиям — в Российско-Американском университете, в Институте США и Канады РАН, в Центре прикладных политических исследований ИНДЕМ, исторические БД в Институте истории РАН и др.

Однако при этом центральной проблемой, без решения которой немыслимы ни построение эффективных исследовательских БД, ни сравнительный анализ партий в целом, остается создание адекватной модели партии как инструмента организации и анализа информации. Без такой модели возможности БД не могут выйти далеко за пределы обычного автоматизированного каталога-справочника.

При таком подходе актуальное значение Проекта раскрывается через три его основных научных результата: концептуализация феномена партии, инструментарий его анализа, общая технология и методология исследования.

Подробное обоснование универсальной концептуальной модели партии в Проекте как бы подводит определенную черту на момент времени и дает систематизированное представление о сравнительных исследованиях партий и их понятийно-категорийном аппарате. Можно не соглашаться в каких-то случаях с Джандой, когда он, раскрывая содержание ключевых понятий, из эксплицитно представленных альтернативных вариантов делает свой выбор. Но это не умаляет эвристической ценности Проекта для современного исследователя.

Не устарел опыт операционализации модели, позволяющей получать количественно сопоставимые характеристики партий. Он неоценим в постановке прикладных исследований — ситуационных анализов, мониторинга и прогнозно-аналитических исследований политического процесса, те. там, где требуется количественная оценка расстановки и соотношения сил его участников.

Хотя, как отмечалось, возможности новых информационных технологий сегодня намного превосходят то, что имел Джанда, это не снижает актуальности его опыта создания информационной инфраструктуры исследования. Речь идет прежде всего об автоматизированной документально-библиографической информационно-поисковой системе, БД фактографической информации по партиям, а также об архиве на магнитных носителях. Последний обеспечивает возможность многократного и многоцелевого использования данных и информации (7).

В высшей степени актуальны методологический и методический аспекты работы Джанды, в частности, предложенный им подход к проверке работоспособности концептуальной модели, формализованные методы экспертной оценки надежности результатов исследования в зависимости от количества и качества доступной информации.

Наконец, с точки зрения организационно-финансовой Проект интересен тем, как в нем использован потенциал университетской науки и неправительственные источники субсидирования. Обе эти проблемы являются актуальными для отечественной политологии (8).

В целом творческое освоение опыта Проекта Джанды могло бы, на наш взгляд, стать одной из предпосылок обеспечения высокого стартового уровня эмпирических исследований, посвящаемых участию отечественных партий в политическом процессе. Сравнительный анализ социальной базы партий, их потенциала и характера влияния на политический процесс должен способствовать становлению многопартийной системы и более полной реализации возможностей представительной демократии.

Как показывает опыт Джанды, сравнительный эмпирический анализ партий требует значительных интеллектуальных усилий и материальных затрат, однако цена неадекватных политических решений неизмеримо выше. Проведение реформ сверху методом проб и ошибок в напряженном до предела обществе может привести к глобальному социальному взрыву, который похоронит все надежды на демократической развитие.

1. Справочник "Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы" (М., 1991) приводит сведения о 675 политических и политизированных организациях на территории Российской Федерации по состоянию на 1 января 1991 г. Для сравнения: в одном из наиболее авторитетных международных справочников (Political Parties of the World. 3rd Ed., L., 1988), целью которого было охватить как можно большее число современных партий, включая самые мелкие, зарегистрированы 2130 партии; рекорд (принадлежит Бангладеш) составляет 127.

2. См.: Заславский В. Россия на пути к рынку: государственно-зависимые работники и популизм. — "Полис", 1991, № 5.

3. Janda Kenneth. Political parties: A Cross-national Survey. The Free Press, N.Y., 1980.

4. Duverger Maurice. Les Partis Politiques. Paris, 1951.

5. Ostrogorski M. La Dimocratie et l'organisation des parties politiques. P., 1901. На англ. языке: Democracy and the Organization of Political Parties. N.Y., 1902.

6. В принципе, возможны и иные определения партии в качестве критерия отбора. Так, для "Political Parties of the World" главным стало то, как определяет себя сама организация, ибо, если она заявляет себя в качестве партии, это почти всегда выражает ее стремление получить или удержать политическую власть, (Эволюция понятия "партия" и его различные трактовки подробно анализируются в работе Т.В.Шмачковой "Мир политических партий", "Полис", 1992, № 1—2).

7. Вся собранная в Проекте информация и полученные данные хранятся в машиночитаемой форме в архиве Межуниверситетского консорциума политических и социальных исследований (IUCPSR — Ann Arbor, Michigan) и доступны для пользователей. Сам Джанда неоднократно возвращался к материалам Проекта в своих дальнейших сравнительных исследованиях влияния различных факторов на характеристики партии. См., например: Janda Kenneth, Gillies Robin. How well does 'region' explain political party characteristics? — "Political Geography Quarterly", 1983, Vol. 2, № 3; Janda Kenneth. Regional and Religious Support of Political Parties and Effects on their Issue Positions. — "International Political Science Review", 1989, Vol 10, № 4.

8. На разных этапах Проекта в нем было задействовано более ста человек, включая студентов, сотрудников университета и вычислительного центра, а также внешних экспертов. Финансирование Проекта на протяжении 15 лет его выполнения осуществлялось за счет субсидий Национального научного фонда США и различных неправительственных организаций,

Автор выражает признательность Международному фонду "Культурная инициатива" за поддержку его работы