Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

СВОБОДНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО: ИЛЛЮЗИИ И ФАКТЫ

В.М.Иванов

ИВАНОВ Владимир Михайлович, кандидат философских наук, член редколлегии "Полиса".

В отечественной и зарубежной общественной науке, пожалуй, немного найдется понятий, которые привлекали бы к себе столь пристальное внимание философов, политологов и экономистов, как "свободное предпринимательство". С энтузиазмом новообращенных наши радикал-демократы "первой волны" пользовались этим по нятием как лозунгом, не особенно задумываясь ни о его реальном значении, ни об исторической обусловленности самого явления, ни о необходимых условиях станов ления свободного предпринимательства как такового. Сейчас, вроде бы, часть нео фитов одумалась и с сугубо российским максимализмом бросилась в другую край ность: вновь увереннее зазвучали голоса пророков-государственников, мечтающих о твердой руке центральной власти и обуздании квазирыночных структур. Возмож но, сейчас самое время попытаться вернуться к явлению свободного предпринима тельства и рассмотреть хотя бы некоторые аспекты его возникновения и историче ского развития.

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАКУРС

Логика становления свободного предпринимательства понятна только в контексте всемирно-исторического прогресса свободы и права.

Историки зафиксировали наличие колеблющихся цен на товары уже начиная с XII в. — явный признак наличия того, что мы называем рынком. Примерно к XV в. устанавливается полноценное господство западного города над всей экономической деятельностью, в которой важнейшим механизмом становится рынок. "...Рыночная экономика, — подчеркивает, например, французский историк Ф. Бродель, — разви вается... она уже объединяет достаточное количество малых и больших городов, чтобы оказывать организующее влияние на производство, направлять и стимулиро вать потребление. Для этого, безусловно, потребуются века, однако, между двумя мирами — производством, где все рождается, и потреблением, где все разрушается, — именно она является связующим звеном, двигателем, тем узким, но чрезвычайно актуальным пространством, где зарождаются живые импульсы, стимулы, нововве дения, инициативы, озарения, динамика роста цен и сам прогресс" (1).

Вопреки сложившемуся евроцентристскому стереотипу — все исторические но вации пошли-де из Старого Света; рыночные механизмы и способы обмена обнару живаются и за пределами Европы — в Японии, Китае, на Ближнем Востоке, в Индии, Малайе и т.д. Однако многие десятки государств продолжали жить тогда при нераз витом рынке. Среди них — Россия. Хотя зона рыночной динамики со временем постоянно расширялась, вхождение нашей страны в нее было запоздалым и трудным. Впрочем, легким оно, по-видимому, не было ни для кого.

Долго понятия "предприниматель" и "капиталист" выступали в экономической теории в качестве синонимов. Причиной тому была действительно имевшая место тесная связь между собственностью на средства производства и предприниматель ской деятельностью, в силу подавляющего преобладания семейных капиталов. Но и в условиях раннего капитализма полной идентичности между ними не было, не говоря уже о современном положении, когда человек — носитель какой-либо эконо мической инициативы, идеи — чаще всего никаких собственных капиталов не имеет, а обращается в банк за кредитом. Тот же Бродель пишет, что уже в XVI в. существо вали институциональные компании, защищавшие права предпринимателя на часть прибыли, даже если вложенный капитал принадлежал другому лицу.

120                                                                                                                       Семинар

Важнейшей фазой в становлении идеи и явления "свободного предпринимательст ва" стала Великая французская революция, освободившая производство и торговлю от феодальных пут. "Свободное предпринимательство" (laisser faire) как принцип было провозглашено именно в тот период. В основу его было положено высказывание известного экономиста В.де Гурнэ, которое можно было бы перевести как "позволяй те делать все, что угодно и идти куда угодно". Франция стала первой страной, которая не только официально признала этот принцип, но и действительно попыта лась интегрировать его в промышленность и торговлю.

Следует иметь в виду, что до 1789 г. теория "свободного предпринимательства" не пользовалась популярностью в торговом сословии. Физиократы, подхватившие лозунг де Гурнэ в своей пропаганде, не принимали во внимание интересы торговли и рассматривали рост богатства торговцев прежде всего как следствие их монополиз ма. Хотя "либерализм" (еще до того, как термин стал общеупотребительным) имел широкое влияние во Франции уже после 1750 г., призывы к экономическим рефор мам, в т.ч. к реформе налогообложения, все еще нельзя считать признаком увлече ния "третьего сословия" идеями экономической свободы. Интересно, что идея "сво бодного предпринимательства" как средства избавления от дисбаланса в сельскохо зяйственном производстве внедрялась "сверху", государственными структурами. Державный "либерализм", ориентированный против искусственных барьеров в торговле и чрезмерных налогов, но при том не отказывавшийся от идеи государст венного контроля практически над всеми сторонами жизни общества, отнюдь не стимулировал индивидуальную инициативу и не отвергал вмешательство государст ва в экономику. Он был направлен только на политическое "тело", где циркуляция денег не менее важна, чем циркуляция крови в организме. Даже в предельно докт ринерской работе Б. де Сент-Круа "Эссе о свободе торговли и промышленности" (1775 г.) тщательно проводилось различие между гильдиями, которые рекомендова лось распустить, и государственным регулированием, предлагаемым к развитию (2).

Французская революция декретировала свободное предпринимательство как бы в одночасье. Этому предшествовала легитимация почти на протяжении десятилетия понятия "свобода торговли", что отражало стремление торговцев избавиться от одной из застарелых болезней тамошнего коммерческого права: неспособности уре гулирования проблем банкротств, а также систематических инноваций. Торговое сословие в ситуации революционных преобразований нашло этот лозунг весьма полезным, но несколько видоизменило его содержание: теперь он рассматривался как инструмент узаконивания политических и социальных — корпоративных — привилегий, полученных в результате смены режима.

Другим важным элементом новой хозяйственной риторики стала идея индивиду ального характера предприятия. Новички бросились открывать промышленные и коммерческие фирмы. Однако рано или поздно выяснялось, что успех предприятия зависит не только от удачи и коммерческих талантов предпринимателя, но и от того, сумело ли оно вписаться в сеть, сплетенную старыми и влиятельными торговыми семействами. До середины XIX в. семейные кланы продолжали контролировать во Франции фактически все производство, отнюдь не поощряя "выскочек". Например, еще в 1820-е годы широко практиковались консультации производителей Франции между собой для определения номенклатуры товаров, товарных знаков и даже цен, хотя официально это и не признавалось. Кстати, в своем фундаментальном труде "Основания американской экономической свободы" Э.Джонсон утверждал, что и в США в конце XVIII столетия понятие "интерес" часто употреблялось в коллективи стском смысле. По Джонсону, в то время было общепринятым мнение, что с помощью Конституции США должны быть гармонизированы различные интересы торговых предприятий рыночного типа, а также индивидуальных граждан (3). Если в США это более или менее удалось обеспечить именно через право (конституцию), то во Франции драматический разрыв между лозунгом "свободного предпринимательст ва" и фактическим положением в экономике был не только не преодолен в ходе революционных преобразований, но даже усугубился с течением времени. Иными словами, свобода начать свое дело отнюдь не означала свободы его продолжить.

В 1791 г. Конституционная ассамблея одобрила три декрета по вопросам торговли. Логика этих декретов, официально провозглашавших "свободу предпринимательства", становится понятной только в исторической перспективе: стремясь разрушить "старое", депутаты в революционном энтузиазме не только уничтожили гильдии, но и всякое управление торговлей вообще, в т.ч. и ее правовую базу. При этом предполагалось, что в будущем будут приняты какие-то новые законы взамен отмененных. Однако само протекание революции не позволило вернуться к решению этих проблем.

                                                                                                                                       121

В обстановке постреволюционного хаоса французский "средний класс" не смог реализовать ни экономическую программу "свободного рынка", ни подстроиться под систему государственного регулирования теоретиков-либералов. Он пошел по пути создания параллельной юстиции "семейных кланов" квазимафиозного характера — вывод, изрядно подрывающий аргументацию идеализаторов "свободного предпри нимательства" , которые не удосужились внимательно прочитать реальную историю. Хотя к концу революционного периода влиятельные представители торговли и про мышленности все—гаки попытались взять под контроль две проблемы — кредита и управления рынком труда. Они использовали достаточно противоречивые методы, в одних случаях устанавливая некие правила игры, в других — предоставляя хозяевам почти полную свободу действий.

Принципы управления торговлей были поддержаны только в период консульства и первой империи. При Наполеоне появились местные палаты производителей и промышленные трибуналы. В ряде случаев были просто реставрированы такие доре волюционные институты, как торговые палаты. По закону 1803 г. была восстановле на большая часть правил, касающихся управления производством. Но к тому време ни в сфере дельцов уже возникла привычка вполне спокойно относиться к разрыву между теорией "свободного предпринимательства" и практикой экономической жизни.

Таким образом, хотя история и подтверждает, что местом рождения идеи "сво бодного предпринимательства" была революционная Франция, идентичность самого понятия и реальности вызывает изрядные сомнения. Все—гаки речь должна идти о долговременных тенденциях в развитии промышленности и торговли.

Известно, что идея торговли всегда включает две базовые потребности: с одной стороны, стремление к завоеванию новых рынков, ограничению угрозы конкурен ции, с другой — интерес к созданию новых продуктов, инновациям, но без нару шения неких сложившихся норм, ибо это может подорвать интересы других по требителей.

Расхожий тезис о том, что XIX в. — эпоха "свободного предпринимательства" вплоть до перехода к "монополистическому капитализму", вряд ли способен найти свое подтверждение ни на уровне фактов, ни на уровне анализа. Ограничимся пока этим выводом; данная тема заслуживает отдельного исследования, выходящего за рамки журнальной статьи. Но если "рыночной культуры" в чистом виде не сущест вовало, не было и "великой трансформации", о которой писал К.Поланьи, т.е. можно говорить не столько о конце свободного рынка, сколько о конце великой иллюзии. А на самом деле, похоже, речь шла о "диком рынке", а отнюдь не о свободном рынке в политико-философском смысле, различия между которыми фундаментальны (4).

ПРОБЛЕМЫ РЫНОЧНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ

К понятию "свободное предпринимательство" можно подойти как к реальному историческому феномену. Однако значительно чаще оно используется в качестве некоего "идеального типа" в веберовском смысле. В первом случае, с серьезными допущениями, под "свободным предпринимательством" понимается любая система, при которой большая часть средств производства находится в частных руках и где государство не доминирует в сфере частных инвестиций, т.е. система, действующая в Северной Америке, Западной Европе, а также в новых индустриальных странах. В более абстрактном смысле речь идет о политико-философском споре вокруг гипоте тического либералистского общества с государством — "ночным сторожем" интере сов граждан. В такой модели все средства производства находятся в частной собст венности, а государство полностью отстранено от дирижирования развитием эконо мики. Его роль ограничена обеспечением права, прежде всего вытекающего из "об щественного договора".

122                                                                                                                       Семинар

Таким образом, современная критика "свободного предпринимательства" — это, главным образом, имплицитная и эксплицитная критика права частной собственно сти, т.е. позитивных легальных прав, составляющих реально существующую эконо мическую систему в той ее части, где есть совпадение с либералистским идеалом общества.

Главная функция любой экономической системы — производство и распределе ние товаров и услуг. Одним из важных направлений критики системы свободного предпринимательства и является доказательство того, что она не в состоянии доста точно эффективно справляться с этой задачей. Здесь, к примеру, экономисты соци ал-реформистского толка указывают на рыночные "лакуны". Ведь идеальная ры ночная система предполагает совершенную информацию, четко очерченное право собственности, отсутствие монополий, нулевую стоимость обмена и т.д. (5).

Именно с этим идеалом и сравнивают реальную жизнь, которая, по мнению критиков, должна быть максимально приближена к "оптимальности Парето". На пример, если государство запрещает загрязнение окружающей среды выше опреде ленного уровня, то это ограничивает, прямо или косвенно, производство, что, соот ветственно данной логике, приближает ситуацию к идеалу рыночной системы. Ины ми словами, изменения в праве собственности в направлении к "оптимальности Парето" означают повышение эффективности рыночной системы. Примерно так же интерпретируется и позиция по отношению к "общественным благам" (националь ная оборона, образование и т.д.), т.е. той сферы, плодами деятельности которой должны пользоваться все граждане, независимо от того, в какой степени они участ вуют в выплате налогов. Эта сфера однозначно относится к компетенции и ответст венности государства.

Система "свободного предпринимательства" признается имплицитно дисфунк циональной в силу наличия сфер экономической деятельности, которые не могут быть эффективными в случае рыночного регулирования. В реальной жизни эти рыночные "лакуны" и заполняются государством. Кроме того, на государство возла гаются функции препятствовать складыванию монополий и олигополии, а также регулирование цикличности развития, борьба с безработицей и т.д.

Благодаря критике такого рода, государственное вмешательство в экономику, с теоретической точки зрения, в целом стало вполне узаконенным. За последнее сто летие в качестве почти аксиомы утвердилось мнение, что рыночная система в каком то смысле всегда дисфункциональна, и основным лекарством от ее болезней могут быть действия государства, рационально оправданные с точки зрения коллективных целей.

Тем не менее сторонники "свободного предпринимательства" вовсе не сдавались без боя. Целый ряд авторов бросился в атаку на ее критиков. При этом их основной постулат можно было бы сформулировать следующим образом: т.н. общественное благо в действительности таковым не является — ибо его всегда можно приватизи ровать; реализация общественного блага способна быть увязана с частным благом, иными словами, сама возможность перераспределения прав на собственность делает их условными. Всяким манером проводилась мысль, что свободный рынок обладает большими ресурсами и большей эффективностью, чем полагают его противники. Представители австрийской экономической школы, в т.ч. Ф.Хайек, доказывали, что именно государственное вмешательство, а отнюдь не силы рынка, ответственно и за монополистические цены, и за нестабильность делового цикла, и за структурную безработицу. Однако только наиболее бескомпромиссные и ортодоксальные сторон ники "свободного предпринимательства" полностью отрицают справедливость кри тики рынка. Большинство его апологетов попытались пойти по другому пути. В частности, довольно большое влияние приобрела "школа общественного выбора". Сторонники этого течения исходят из следующей идеи: критики свободного предпри нимательства не могут допустить, что правительство в момент вмешательства в экономику имеет единственной своей целью защиту общественного блага. То есть здесь речь идет о модели альтруистической диктатуры, которую никак нельзя при знать реалистичной. По их мнению, та самая техника и предположения, которые используются экономистами для анализа процессов принятия решений в частной сфере, должны быть применены и в общественной сфере, причем фактор должного как бы выносится за скобки. Это означает, что неэффективность рынка отнюдь необязательно подвергается коррекции со стороны правительства. Множество при меров показывает, что ситуация с помощью правительственных мер может быть даже ухудшена.

                                                                                                                                       123

Короче говоря, расширение методов экономического анализа на общественную сферу привело исследователей к выводу, что в самом этом анализе есть свои "лаку ны" и свои недостатки. Иными словами, утверждение, что недостатки рынка устра няются государством — лишь первый шаг в понимании реальных процессов. Еще нужно доказать, что общественные институты более эффективны, чем рынок и частная собственность. Как только эта проблема оказалась сформулированной, со здалась возможность редукции ее до поиска ответа на вопрос: каким образом должно быть распределено право собственности между частными и общественными субъек тами для того, чтобы придти к нужному результату? (б)

Дж. Бьюкенен как один из зачинателей разработки теории "общественного выбора" получил за свои труды Нобелевскую премию 1986 г. в области экономики. Однако эта теория пока еще не стала господствующей парадигмой, и большинство экономи стов — сторонников социал-реформистских теорий — продолжает заниматься вы страиванием абстрактных математических моделей и теорем. В результате по сей день крайне мало публикаций, в которых можно было бы найти конкретный ответ на вопрос, как же все—таки должна быть сконструирована экономическая система ради достижения максимальной эффективности.

Экономическая критика системы "свободного предпринимательства" в конце концов всегда сводится к проблеме эффективности рынка, т.е. цель воспринимается как данность, и споры по существу вращаются вокруг проблематики средств. Это происходит по разным причинам: некоторые считают такие споры о целях нерацио нальными; другие обращаются к демократическим или индивидуалистическим идеалам, в соответствии с которыми ценности одного индивида столь же важны, сколь и ценности другого. Важно лишь то, что цель — максимальная эффектив ность — в отличие от институциональной структуры данного общества не подвер гается сомнению.

МОРАЛЬНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ РЫНКА

Политико-философский взгляд на идею "свободного предпринимательства" вы ходит за рамки поиска оптимального соотношения экономических целей и средств. Критический анализ, как правило, в этом случае начинается с некоего интуитивного ценностного суждения, говорящего не в пользу организации и функционирования современного общества. В качестве объектов критики называются система "свободного предпринимательства" в целом, лежащая в ее основе частная собствен ность, а также границы рыночного обмена. При этом, если вспомнить о современных либеральных версиях, сама по себе идея рынка воспринимается в качестве весьма разумного и эффективного института для производства и распределения ряда това ров и услуг, однако далеко не всех. В частности, жилье, здравоохранение по месту работы, безопасность не рассматриваются в качестве рыночных товаров (7). То же относится, например, и к "торговле" человеческими органами для пересадки. Иными словами, в каждом из названных явлений присутствует нечто, заставляющее изъять его из рыночного обращения, и право частной собственности на них распространяться не может: рынок не способен обеспечить их эффективное производство и распределе ние. Но ограничения, очевидно, носят не экономический, а моральный характер.

Критика такого рода направлена не столько на "свободное предпринимательство" как экономическую систему, сколько на побочные эффекты ее функционирования. Например, эгалитаристы утверждают, что система допускает и даже способствует увеличению неравенства, разрыва между бедностью и богатством, а сторонники гражданских прав возражают против допустимости расовой дискриминации и сегре гации при продаже жилья. Однако очевидно, что ни то, ни другое не является целью рынка. Это, так сказать, сопутствующие обстоятельства.

Таким образом, речь идет о теоретическом обосновании интуитивного представ ления, что в нынешней капиталистической рыночной системе имеет место неблаго получие. Это привело к появлению целого ряда моральных и политических теорий с некими общими принципами критического анализа. Как представляется, этическая и политико-философская критика системы "свободного предпринимательства" сталкивается, в сущности, с теми же проблемами, что и экономическая критика ее эффективности. Теоретики оказываются неспособны дать приемлемую альтернати ву праву частной собственности и обосновать, почему "контрвариант" может изба вить от сопутствующих проблем, не приведя к еще худшим результатам.

124                                                                                                                       Семинар

Посмотрим, как это происходит, на примере теории ограничения рынка. Как правило, раскритиковав рынок, авторы не разъясняют, каким образом названные товары и услуги должны производиться и распределяться. Они предпочитают огра ничиться констатацией, что это — прерогатива государства. При этом возможные негативные последствия такого участия по существу не анализируются. Например, довольно известный американский политический философ Р. Дворкин предлагает в одной из своих статей в качестве политического идеала обеспечение равенства эко номических ресурсов (8). Безусловно, такого рода равенство недостижимо в парадиг ме "свободного предпринимательства". Реализация идеала требует вмешательства политической власти по выравниванию положения наиболее слабых и обездоленных с помощью прогрессивного налогообложения обеспеченной части населения. При этом, как полагает Дворкин, политическая власть не сможет обойтись и без рынка — для определения позитивных и негативных ценностей природных талантов (8, с.316-317). Однако идея малореалистична: попросту игнорируются такие неудоб ные проблемы, как отсутствие достаточно надежной информации, временные огра ничения и т.д. Речь идет скорее об аналитической гипотезе, позволяющей увидеть смысл равенства экономических ресурсов, а отнюдь не о реально возможном институте.

Еще одним примером попытки построения идеальной модели может служить работа Дж. Роулса "Теория справедливости", в частности, его анализ принципов распределительной справедливости (9). Даже не нужно быть марксистом для пони мания того, что государство часто воплощает интересы некоей группы, клана или класса, а вовсе не всегда является выразителем общих интересов всей популяции, день и ночь пекущимся об общественном благе. Убеждение Роулса в том, что полити ческая власть озабочена только гарантированием распределительной справедливо сти, представляется весьма наивным. Реальное поведение современных государств позволяет судить о том, что именно там, где государство берет на себя распредели тельную функцию, справедливое равенство экономических ресурсов — в лучшем случае — цель весьма отдаленная. Иными словами, Роулс работает с политией-ар тефактом, некой идеализированной, а не реальной политической системой. Подо бно другим политическим философам либерального направления, пытающимся умо зрительно скорректировать недостатки рынка, он предлагает лишь нормативную и этическую оценку существующих институтов, а отнюдь не альтернативную модель. Его пафос направлен на обоснование причин необходимости социальных изменений. Но, как известно, институциональные изменения — это не вполне рациональный процесс в том смысле, что они должны более или менее соответствовать господству ющим убеждениям текущего исторического момента. Политический философ гово рит о необходимости перемен, даже намечает их вектор, но разрабатывать конкрет ные реформы — не его задача.

Особую группу критиков идеи "свободного предпринимательства" представляют сторонники консерватизма, полагающие, что действительно позитивные изменения в уже существующей системе могут оказаться вообще невозможными. Такой подход отражает пессимизм консерваторов в отношении возможности альтернатив сложив шемуся порядку. Общая консервативная линия сводится к одобрению существую щих социальных и экономических институтов, несмотря на их недостатки, а также к убеждению, что любая попытка их изменить приведет лишь к ухудшению имею щейся ситуации.

Среди консерваторов можно выделить три основные группы противников "сво бодного предпринимательства". Первая из них вообще отрицает, что у этой системы есть довольно крупные недостатки. Например, неравенство в доходах вообще не рассматривается ими как институциональная несправедливость, а относится к обла сти этических споров. Вторая группа отрицает, что источником социальных проблем являются "свободное предпринимательство" и право частной собственности. За них несет ответственность либо правительство, либо "природа человека", воспринимае мая как неизменяемая данность. Наконец, третий подход признает наличие недо статков у подобной системы, но отрицает необходимость изменений на институцио нальном уровне. Например, действия государства по ограничению права частной собственности либо вообще не смогут решить задачу, либо породят не менее негатив ные последствия.

                                                                                                                                       125

Все это отнюдь не умаляет решимости консерваторов успешно регулировать частные проблемы, не затрагивающие фундаментальных основ "свободного пред принимательства", как они его понимают, и "священного принципа" частной собственности.

"СВОБОДНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО" КАК ИДЕЯ

Как представляется, хотя идеи свободного предпринимательства в различных интерпретациях время от времени переживают периоды возрождения, сам по себе такой тип организации отношений государства и экономики нигде и никогда не существовал в исчерпывающем смысле понятия. Свободное предпринимательство, или свободный рынок (ибо чаще всего оба термина используются как синонимы), утвердилось именно в качестве идеи, даже если его главные цели не совпадали с экономической реальностью как в сфере частного бизнеса, так и в государственной политике.

Смысл идеи свободного рынка заключается в признании автоматически устанав ливающегося равновесия между спросом и предложением, потреблением и инвести рованием, т.е. всеми детерминирующими факторами экономической жизни. Цена, в соответствии с этим представлением, действует в качестве основного инструмента развития и, косвенным образом, гаранта социальной гармонии. Экономика свобод ного рынка в трактовке начала XIX в. не содержала возможности серьезных наруше ний подобного автоматического механизма.

Эти взгляды и сегодня прослеживаются во многих новейших теориях, прежде всего в убеждении, что любые нарушения в работе рынка являются следствием отсутствия подлинного свободного рынка. Даже Англия и США в 40-50-е годы прошлого столетия, в соответствии с этой точкой зрения, не были вполне свободны от довольно большого государственного вмешательства в экономику для того, чтобы с полным правом говорить об автоматизме в работе рынка. Сторонники подобных взглядов (прежде всего неоконсерваторы) полагают, что циклы в деловой активности могут быть сведены на нет, если только суметь предотвратить вмешательство бюрок ратических структур в тонкий механизм конкуренции. Однако экономическая исто рия не оставляет сомнений в том, что основным стимулом государственного вмеша тельства в экономику именно и был циклический характер капиталистического рыночного хозяйства. Более того, как показывают социологические опросы, неодно кратно проводившиеся, например, в США, подавляющее большинство самих пред принимателей в наше время не готовы взять на себя ответственность за социальные последствия чистой политики свободного рынка — живое опровержение книжных идей наших отечественных экономистов из радикал-демократического лагеря.

Если циклический характер капиталистической экономики вкупе с периодиче скими кризисами и массовой безработицей рассматриваются в качестве неизбежных, то в этом случае возможна только одна линия самозащиты сторонников идеи свобод ного предпринимательства. Признавая, что колебания деловой активности, включая периодические кризисы, являются обязательными следствиями конкуренции, они одновременно утверждают, что это та цена, которую необходимо платить за эконо мическую свободу. Общество, которое ценит свои свободы и стремится не допустить их постоянного и поэтапного ограничения, предпочтет заплатить такую цену. Без работица и возможные банкротства рассматриваются в этом случае в качестве мень шего зла по сравнению с жизнью в условиях диктатуры.

Критика подобного подхода идет по двум основным направлениям. Сторонники свободного рынка сознательно не замечают ни растущей интенсивности экономиче ских аномалий, ни постоянно возрастающих трудностей выхода из ситуации кризи са. Современная постиндустриальная экономика является заметно менее гибкой, чем экономика XIX столетия. Более того, государственное вмешательство в капита листическую экономику, даже в форме субсидий, как правило, осуществлялось под давлением самих деловых кругов и в их собственных интересах. Еще одно из направ лений критики связано с тем, что такой подход почитается весьма далеким от реаль ности хотя бы в силу разветвленной системы профсоюзов, которые вовсе не собира ются отказываться от систематического вмешательства в свободные рыночные коле бания заработной платы.

126                                                                                                                       Семинар

Таким образом, реальная инфраструктура современной капиталистической эко номики в решающей степени препятствует рыночному автоматизму, на который, в соответствии с теорией свободного предпринимательства, следовало бы возложить задачу выведения экономики из кризиса. Объем замороженных капиталов в про мышленной сфере, концентрация экономического потенциала в руках относительно небольшого количества крупных корпораций, цена эффективной рекламы и многие другие факторы определяют лицо современного индустриального общества, весьма далекого от идеала свободного рыночного хозяйства.

В научной литературе и публицистике одним из наиболее распространенных мифов является тезис о якобы имеющейся прямой зависимости между демократией и свободной рыночной экономикой. Между тем связь эта хотя и имеется, но отнюдь не столь прямолинейна. Это достаточно ясно просматривается на примере США, вопреки широко известному обратному утверждению. Прежде всего, США далеко не всегда были капиталистической демократией. В период принятия Декларации неза висимости американцы представляли собой по преимуществу фермерское население и ремесленников, при этом в южных штатах имели место весьма существенные элементы феодализма и существовал целый класс негров-рабов. Отмена рабства, последовавшая за гражданской войной, открыла дорогу быстрому развитию совре менного индустриального капитализма. Таким образом, идеи, воплощенные в Билле о правах, были как бы "импортированы", основывались на идеях европейского Про свещения (Локк, Монтескье, Руссо) и не были напрямую связаны с индустриальной технологией и крупномасштабным производством, начавшим бурно развиваться на территории США лишь через сто лет. Кроме того, в США уже в конце XVIII века довольно регулярно использовались некоторые элементы социального и экономиче ского планирования, в особенности на местном уровне.

Иными словами, даже в американской традиции трудно найти и проследить непосредственную связь принципов демократии с принципами свободного предпри нимательства. Наоборот, экономический базис и конкретное воплощение идей сво боды и демократии постоянно претерпевали видоизменения, по крайней мере с 1776г. — вполне естественный и неизбежный процесс. Анализ имеющихся статисти ческих данных со всей определенностью показывает, что введение гражданских прав происходило одновременно с усилением экономической регламентации и бюрокра тизации, подрывавших институты свободного предпринимательства.

Если же мы обратимся к Западной Европе, то там картина будет несколько иной, хотя и она не подтверждает тезис о прямой взаимосвязи экономики свободного рынка и демократии. Современный тип западноевропейской демократии сформировался в результате появления ее основного носителя — молодой капиталистической буржу азии, но эта ее исторически революционная роль практически исчерпала себя к началу XX столетия, по крайней мере на европейском континенте. Сегодня в мире невозможно найти полный аналог капитализма XVIII в. с его небольшими и незави симыми друг от друга мануфактурами и торговцами, главная мотивация которых заключалась в стремлении освободиться от феодальных пут, абсолютной монархии и цеховых ограничений, в первую очередь ради обеспечения гарантий постоянного притока свободной, дешевой и мобильной рабочей силы. Даже в слаборазвитых странах третьего мира эти проблемы фактически не существуют. Кроме того, если в США наличие демократической формы правления воспринимается большинством населения как данность, то этого никак нельзя сказать о Европе, где наличие круп ных капиталистических корпораций, развитого рынка и хорошо организованного рабочего класса отнюдь не препятствовало появлению тоталитарных диктатур и авторитарных режимов (исключением здесь являются разве что Швейцария, Вели кобритания и скандинавские страны). Более того, как показывает практика, на определенных этапах истории поддержка демократических идей во Франции, Германии, Испании, Польше и т.д. исходила прежде всего от партий, выступавших с позиций экономического планирования и государственного вмешательства в экономику.

                                                                                                                                       127

Очевидно, в современных условиях нельзя констатировать наличие прямой и непосредственной связи между наличием экономической свободы и демократией. Правильнее говорить о политических и правовых гарантиях свободного предприни мательства.

Таким образом, сегодня сама по себе идея государства как обязательного антаго ниста индивидуальной экономической деятельности или индивидуализма в широком смысле слова, убеждение, что свобода достижима только при условии, если государ ство ограничивается ролью "ночного сторожа", весьма близки традициям анархизма XIX в., причем в наиболее примитивной его форме. Более того, такой подход в сущности противоречит принципам философии демократии, предполагающей, что свободно избранное и контролируемое большинством граждан правительство нахо дится как бы у них на службе, хотя его реальная прогрессивность и эффективность всегда зависят от политической зрелости самих граждан. "Свобода, — писал амери канский политолог Р. Перри, — морально оправданна, когда ее осуществление соответствует или совпадает с остальными свободами; или если она не позволяет этим свободам поглотить себя... Степень, в которой человек может быть сочтен поклонни ком свободы, должна измеряться степенью его стремления обеспечить свободу для других" (10). Тем не менее, экономическую свободу часто путают с вседозволенно стью, когда речь заходит об экономических интересах индивида или группы.

Такое полуанархическое прочтение демократических принципов отчасти может быть объяснено некоторыми особенностями той же американской истории. Исходное стремление складывавшейся американской нации сбросить давление географически далекого и малокомпетентного, по мнению новосветских жителей, английского пра вительства и по сей день присутствует в большинстве современных социальных теорий в США. Очевидно также, что такой подход отражал взгляды эпохи формиро вания молодого класса буржуазии, ориентированность которого против сдержи вающих пут феодального общества и абсолютистского государства вполне очевидна. В колониальный период, а также в первые годы существования американской ре спублики "государство" однозначно идентифицировалось с Левиафаном, инозем ным угнетателем, с социальной реакцией, с произвольным и крайне тяжелым нало гообложением и централизованной, окостеневшей бюрократией. Именно этим, как представляется, объясняется то, что первое десятилетие после принятия Декларации независимости бывшие 13 колоний посвятили прежде всего борьбе против установ ления в США сильной центральной власти. "Отцам-основателям" американской государственности, тем не менее, удалось не только разработать систему "сдержек и противовесов" против злоупотреблений политической властью, но и преодолеть сопротивление противников создания необходимых федеральных органов. Харак терно также, что понятие "свободное предпринимательство" не фиксировано в Кон ституции США. Тем не менее убеждение, что истинная свободная конкуренция автоматически разрешает социальные проблемы общества, длительное время про должало оставаться фундаментальным для большого числа апологетов демократии в американской политической традиции. Иное дело, что вполне правомерна забота о снятии барьеров для свободной конкуренции со стороны исторически сложившихся монополистических объединений и концентрации экономической власти в целом.

Однако здесь интересна одна деталь. Сторонники идеи свободного рынка в прин ципе не возражают против государственного вмешательства в экономику в тех пре делах, каким оно было в начале XIX в. Однако они как бы не доверяют деловым кругам в том, что те сами смогут установить и гарантировать подлинную свободу конкуренции. Функцию установления правил конкуренции и антимонопольного законодательства возлагают на правительство.

128                                                                                                                       Семинар

Думается, что идея свободного предпринимательства и в своей "классической", и в современной формах не принимает во внимание практическую сторону гарантий эффективного автоматизма национальных рынков, не говоря уже о необходимости преодоления колоссальных препятствий на пути обеспечения подлинно свободной конкуренции на мировом рынке, где нормой стали тарифы и квоты, другие жесткие ограничения, а также фундаментальные различия в уровнях жизни конкурентов, деформирующее влияние военных расходов и т.д. В то же время сторонники этой идеи в политической философии продолжают настаивать на эксклюзивных правах на индивидуальную свободу в экономической деятельности, как будто бы не сущест вуют периодические экономические кризисы. Американский экономист Дж.Кэнд лифф подчеркивал в связи с этим еще в середине нашего столетия: "Я никому не уступлю в отстаивании тезиса, выделяющего значение свободного предпринима тельства и развития индивидуальности. Но это убеждение в жизнеспособности ин дивидуализма и индивидуального развития как высшей цели самоорганизации об щества, цели, на которую должна быть направлена вся правительственная и эконо мическая деятельность, не должно отождествляться с конкретной экономической системой или типом правления" (11).

Даже самые активные сторонники идеи свободного предпринимательства ныне понимают, что полное устранение помех для бизнеса в современных условиях — утопия. Ситуации экономических кризисов показывают, что ни одно государство, заинтересованное в поддержании стабильности и своего влияния на международной сцене, не может целиком полагаться на чисто рыночные механизмы, хотя бы в силу серьезной угрозы свободе и миропорядку, которые связаны с этим. Непредсказуе мость слишком вольной игры рыночных сил существенно превосходит опасности государственного вмешательства при его строгом правовом ограничении.

Таким образом, сам по себе термин "свободное предпринимательство" стал удоб ной метафорой, создающей иллюзию некоего единства взглядов относительно наци ональных целей западных демократии. "Свободное предпринимательство" неодно кратно использовалось как консерваторами, так и либералами, представителями социал-реформизма и реакционерами всех мастей, президентами корпораций и лидерами профсоюзов и т.д. в своих агитационных — или частных — целях, что вложило в лозунг крайне противоречивый смысл. Например, когда свободное пред принимательство упоминается представителем Национальной ассоциации промыш ленников США, то речь идет прежде всего о частной собственности (вне зависимости от ее размера) с минимальным предполагаемым вмешательством в управление со стороны государства. Когда же тот же самый лозунг поднимается либеральными реформаторами, то, как правило, они имеют в виду индивидуальную инициативу в широком смысле, без учета специфической структуры собственности. Иными слова ми, понятие "свободного предпринимательства" в первом случае говорит о привиле гиях владельца, которыми в условиях капитализма действительно пользуются от дельные индивиды и экономические группы. Во втором оно отражает определенное направление развития идей и деятельности, предусматривающее коррекцию ситуа ции в экономике в интересах практически любого индивида (бизнесмена, менедже ра, фермера, служащего и т.д.). Наконец, термин "свободное предпринимательство" иногда употребляется в специфическом смысле — как отражение отсутствия легаль ных и фактических препятствий для начала предпринимательской деятельности, особенно "малого бизнеса". Тогда "свободное предпринимательство" в узком смысле означает свободное развитие в рамках четко очерченных правовыми нормами пре делах индивидуальной инициативы и ресурсов как элемента экономического сооб щества. И только.

1.        Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993, с.22-23.

2.        Sainte-Croix В. de. Essal sur la liberte de commerce et de Industrie. P., 1977.

3.        Johnson E.A.J. The Foundations of American. Economic Freedom: Government and Enterprise in the Agе of Washington. Minneapolis, 1973, p.335.        

4.        Polanyi K. The Great Transformation. Cambridge, 1957.

5.        Buchanan J.Ethics, Efficiency and the Market. 1985, p.40.

6.        Public Choice and Constitutional Economics. Greenwich, 1988.

7.        Radin M. Residential Rent Control. ^__ "Philosophy and Public Affairs". Vol. 15. Fall 1986, p. 350-380.

8.        Dworkin R. What is Eguallty. —"Philosophy and Public Affairsr".Vol. 10,1981, p. 238-345.

9.        См. Алексеева Т.А. Справедливость. Морально-политическая философия Джона Роулса. М.,1992.

10.     Perry R. Puritanism and Democracy. NY, 1944, p .518,520.

11.     Цит. no: Lauterbach A. Economic Security and Individual Freedom. Jthaca, 1948, p.28.