Сайт портала PolitHelp ПОЛНОТЕКСТОВОЙ АРХИВ ЖУРНАЛА "ПОЛИС" Ссылка на основной сайт, ссылка на форум сайта

ГРУППЫ ИНТЕРЕСОВ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СРЕЗ РОССИЙСКИХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ
(Критическая версия)

Л.Д.Нельсон, И.Ю.Кузес

НЕЛЬСОН, Линн Д., профессор Университета Содружества в Вирджинии (США);
КУЗЕС Ирина Юрьевна, политический обозреватель журнала "Знание — сила".

ИСХОДНЫЕ ПРИНЦИПЫ

Вацлав Клаус, премьер-министр Чешской Республики и сам экономист, утверж дает, что "в преобразовании общества и его экономики ведущая роль принадлежит не экономистам, а политикам". Жизненно важно, чтобы реформам была обеспечена широкая народная поддержка, подчеркивает Клаус, а "это значит, что налицо дол жны быть политики, которым верят". В демократическом государстве такое доверие, продолжает Клаус, наступает с одобрением гражданами провозглашаемой полити ческими деятелями политики. Еще одно соображение, помимо желательности демок ратического порядка выработки и принятия решений, состоит в том, что масштаб ность перемен, с какою сопряжены реформы в бывших социалистических странах, слишком велика, чтобы программы реформ могли иметь успех без эффективной работы по завоеванию на их сторону масс избирателей (constituency building). Про чную же массовую общественную поддержку, необходимую для осуществления да леко идущих программ, нельзя заполучить под залог одного лишь "отрицания — говоря: Мы не хотим возвращаться к прошлому". Массовое общественное одобрение, добавляет Клаус, грядет лишь когда лидеры ясно сформулируют цели реформ и станут эффективно добиваться этих целей (1).

Есть два практических основания к тому, чтобы разработка правительственных программ, предусматривающих радикальное изменение существующих установле ний, велась в обстановке открытого [их ] обсуждения среди различных имеющихся в данной стране групп интересов, — два основания к тому, чтобы [различающиеся 1 интересы и разногласия внутри страны (internal concerns and issues) находились в ряду первоочередных забот правительства реформ. Рассматривая в общем виде про блему ' управляемости" демократий, Ральф Дарендорф, в то время директор Лон донской школы экономики [и политических наук |, вслед за Сеймуром Мартином Липсетом (2, с.64 и сл.) определяет в качестве этих двух факторов эффективность и легитимность. Отвечающие своему назначению правительства должны быть прежде всего эффективны; т.е. они должны быть "способны сделать то, что они провозглашают как то, что они могут сделать". А вместе с тем, если только полити ческая обстановка не является открыто авторитарной, они должны быть легитимны. Правительства легитимны, когда то, что они делают, граждане считают правильным или, по крайней мере, не считают неприемлемым (3).

Дальнейшую разработку критерия эффективности находим у Питера Холла, который отмечает, что "экономическая политика непременно представляет собой коллективное дело", т.к. она "есть продукция не индивидов, а организаций, особыми способами соединяющих в одно целое усилия многих индивидов". Холл продолжает: "Такие факторы, как способность государства к стратегическому мышлению или качество политики, в конечном счете обусловливаются скорее "коллективным (organizational) разумением", чем разумением индивидов" (4, с.369-370). Иначе говоря, выработка и проведение экономической политики — многотрудное предпри ятие, в котором приходится принимать в расчет огромное количество факторов, как экономических, так и неэкономических. Эта работа, самым различным образом затрагивающая большое число институтов общества, слишком сложна, чтобы ее могла умело выполнить горстка сравнительно изолированно действующих специа листов. Для того, чтобы она (эта работа) адекватным образом удовлетворяла крите рию эффективности, требуется систематическое обсуждение, в том числе с участием широкого круга различных групп, а также готовность вносить изменения в подходы, оказывающиеся чреватыми нежелательными последствиями.

82                                                                                           С точки зрения политолога

"Легитимность, — замечает Липсет, — предполагает способность системы вызы вать и поддерживать убеждение в том, что существующие политические институты являются наиболее подходящими для данного общества" (3, с.64 и сл.). Легитимность приобретается по-разному при демократических и при авторитарных режимах. Ав торитарный контроль держится в огромной степени за счет пропаганды. Демократи ческое же управление в большей мере полагается на обсуждение и компромисс между группами с различающимися видами на будущее и приоритетами. Липсет отмечает, что при переходе к новой общественной структуре развертываются кризисы легитим ности, "если... не получают доступа к политической системе все значительные груп пы в обществе в переходный период или, по крайней мере, тотчас по выработке ими политических требований" (3, с.64 и сл.). В том, что касается экономической политики, легитимность, как об этом сказано у Холла, оказывается налицо когда "... вокруг конкретных альтернатив[ных вариантов ] политики сходятся ... широ кие коалиции интересов..." (4, с.370; см. также 5).

Для реформаторов проблема тут в том, что, как высказывается Пшеворский, "в демократических конфликтах исход... неясен" (6). Однако в противовес этой неяс ности следует указать: во-первых, на то, что в не изученных в достаточной мере и не обсужденных адекватным образом предложениях по комплексным реформам никак нельзя предусмотреть все или хотя бы большинство из всех случаев, какие еще можно было бы счесть вероятными; а во-вторых, на значительную вероятность того, что закрытый процесс формулирования политики вызовет мощную, потенциально со крушительную (disabling) ответную реакцию, если группы интересов располагают свободой для мобилизации и артикулирования своего недовольства. Ключ к тому, чтобы сделать "демократические конфликты" и продуктивными, и цивилизованны ми, — в создании прочных и гибких институтов, способных эффективно функцио нировать в среде, характеризующейся "расхождениями по пересекающимся основа ниям" (3, с.80).

Разумеется, в условиях демократического плюрализма дело не ограничивается неясностью исхода обсуждений; когда проблемы важны для различных групп инте ресов, исходные предложения имеют мало шансов в процессе рассмотрения и деба тирования полностью сохранить свой первоначальный вид. Кроме того, как признает Роберт Даль, неравенство ресурсов, которыми располагают разные группы интере сов, дает возможность наиболее могущественным из них "пользоваться превосходя щим влиянием при определении того, какие из альтернатив будут серьезно рассмат риваться и приниматься" (7). Словом, демократический подход к формулированию политики имеет как преимущества, так и недостатки. История большевистской плановой системы, однако, говорит о том, что закрытый подход имеет еще больше недостатков и еще меньше положительных черт.

ПОДХОД, ПРЕДЛОЖЕННЫЙ ИНОСТРАННЫМИ СОВЕТНИКАМИ РОССИИ

Работы Джеффри Сакса и Андерса Ослунда — оба были советниками российского правительства вплоть до и какое-то время после декабрьских выборов 1993 г. — демонстрируют неизменное пренебрежение этими фундаментальными политиче скими предпосылками успеха экономических реформ, которые (предпосылки) за трагиваются ими разве что в весьма отвлеченно-теоретическом ракурсе. Кроме того, они в своих работах обнаруживают полную безучастность к решающе важной теме политических реформ в более широком контексте попыток России преодолеть свое авторитарное прошлое.

Эти советники отдают дань позитивной фразеологии демократическим процессам и затем [всякий раз вновь ] принимаются отстаивать явно недемократические меры при проведении экономических реформ. При знакомстве с работами Ослунда пона чалу иногда возникает впечатление, что он выступает за демократический порядок выработки и проведения политики даже во время "маеты переходного периода" (8). В одной работе он спрашивает, например: Почему для изменения экономической системы в бывшем социалистическом государстве так важна демократия?" И ответ его мог бы быть страницей из Липсета или Дарендорфа. "Это, — отвечает он, — вопрос доверия [к происходящим процессам] (credibility)", а также вопрос легитимности и вопрос групповых интересов (9). Он подчеркивает: И рыночные отношения, и права собственности не много будут значить, если не утвердится господство закона", — и добавляет: "Необходимо, чтобы развилось гражданское общество [в виде] множества независимых организаций...на основе низовой инициативы" (10, с. 12, 14).

                                                                                                                                       83  

Но эти наставления оказываются забыты, когда Ослунд обращается непосредст венно к самому планированию экономических реформ. "Чтобы вызвать доверие [к процессам перемен] и переломить инфляционные ожидания, необходимо предвари тельно ознакомить (to introduce) с [предстоящими ] радикальными переменами", — настаивает он (10, с.29) и продолжает: "...опыт показал, что люди, если они надле жащим образом информированы, принимают вводимую демократическим порядком резкую стабилизацию удивительно легко" (10, с.29-30). Скоро, однако, становится очевидной мимолетность кивка Ослунда в сторону демократических процессов. В следующем абзаце он заявляет: "Командная экономика и рыночная экономика пол ностью чужды друг другу, и какой бы то ни было возможности конвергенции не выявлено. Всякая промежуточная позиция несет в себе серьезные противоречия... Мало что можно сделать, кроме полной либерализации" (10, с.30). А как же насчет открытого обсуждения в демократической обстановке? Двумя страницами далее, ведя речь о преимуществах [выбора ] стремительного темпа для реформ, он конста тирует: "Политически проще провести принятие суровых мер большим пакетом. Большая скорость оставляет меньше времени для дискуссии" (10, с.32. Курсив наш. — Авт.). Тем самым Ослунд указывает на главное преимущество скорой реформы. Она упреждает демократическое обсуждение.

В целом работы основных экономических советников российского правительства обнаруживают поразительную их неспособность или же нежелание (failure) ясно признать, что процесс выработки и проведения политики реформ мог бы выиграть от участия (input) групп, представляющих расходящиеся экономические интересы. Вместо этого предпочитаемая ими стратегия состоит в привлечении групп интересов к участию путем такой их кооптации, чтобы навязанный план реформ мог осущест вляться при минимальном вмешательстве "извне", т.е. со стороны разнообразных категории тех, кому придется с оными реформами жить. Они бы [ и этому ] предпочли участие западных правительств и финансовых организаций, имеющих свои собст венные комплексы интересов.

В докладе, подготовленном для конференции Мирового банка в апреле 1994 г., Сакс, например, остановившись на компромиссах, на которые пошли российские реформаторы в середине 1992 г., — компромиссах, ослабивших жесткость гайдаров ской программы шоковой терапии, заключает: "По моему мнению, к этим компро миссам отчасти подтолкнула недостаточность притока западной финансовой помо щи, что побудило команду реформаторов искать внутри России более широкой поддержки" (курсив наш. — Авт.) (11). Для Сакса тот факт, что российские рефор маторы искали поддержки для своей политики среди российского электората, пред ставлял собой явно нежелательное развитие событий.

СОГЛАСИЕ ГАЙДАРА

После того как Гайдар стал отвечать за экономические реформы в России, у него было не больше желания следовать по пути обсуждений и переговоров между груп пами интересов внутри России, чем [подобного же желания ] тогда, когда несколько республик СССР пытались заменить советскую командную систему взаимно согла сованной альтернативой в последние месяцы 1991 г. Тогда он был убежден, что России следует выйти из этого процесса и двинуться независимым курсом. Теперь, вслед за роспуском Советского Союза, Гайдар желал просто обойти те интересы, которые не стыковались с его схемой реформы. Характеризуя в августе 1992 г. стратегию реформ, принятую ранее в том же году, Гайдар писал: "В начале своей деятельности правительство обычно располагает большей свободой манёвра. Затем она уменьшается под давлением ответственности за непопулярные решения... Вот почему с января по март мы старались в полной мере использовать имевшееся в нашем распоряжении политическое время для того, чтобы заняться валютно-финан совой работой... и наладить рыночные механизмы" (12).

Таким образом, команда Гайдара оправдывала свою относительную автономию и изолированность от критического взгляда аналитиков и групп интересов, утверждая, что необходимо было спешить с инициированием реформ, — утверждение, которое не было действенным образом оспорено. В конце 1991 г. [рядовые] граждане России и те, кто определяли в ней политику, чувствовали себя уставшими от той нереши тельности в делах экономики, какая наблюдалась в конце горбачевской эры. Их утомили разговоры о реформе, из которых не рождалась реформа. Они были, одним словом, в состоянии готовности к радикальным переменам. Западный подход" был предложен в условиях, которые являлись идеальными для того, чтобы его главные установки были восприняты относительно некритически в среде гайдаровских про ектировщиков. Неолиберальный монетаризм предлагал для экономических неуря диц России готовое экономическое решение. И решение это, настаивали советники с Запада, следовало провести в жизнь незамедлительно. Где тут было в этом вихре активности отвести место демократическим процессам и институциональному стро ительству, необходимым для закрепления реальных реформ? Реформаторы расточа ли демократические лозунги, но их подход к реформам не соответствовал тому, как он преподносился.

84                                                                                           С точки зрения политолога

Работа Андрея Шлейфера и Максима Бойко ярко высвечивает подход правитель ства России к политической составляющей [процесса ] проведения политики в эко номической сфере. И Бойко, и Шлейфер работали советниками российского прави тельства по экономическим вопросам. Шлейфер — экономист из Гарвардского уни верситета, а Бойко был в то время директором российского Центра приватизации — правительственного органа в системе Госкомимущества. В статье "Политика россий ской приватизации", опубликованной в 1993 г., Шлейфер и Бойко останавливаются на том, каким образом в рамках приватизационного начинания решались вопросы, касающиеся интересов "совладельцев" ("stakeholder" interests) (интересов людей и групп, наделенных, в соответствии с существовавшим законодательством, "правами контроля за использованием имущества [предприятий, находящихся в общенарод ной собственности]") (13, с.38). В своем изложении данного сюжета Шлейфер и Бойко обнаруживают решительное незнание основополагающих политических предпосылок успешного проведения в жизнь экономической реформы. Указанный недостаток наиболее отчетливо отражается в их явной убежденности в том, что убедительную попытку осуществления реформы можно было бы предпринять, ци нично откупаясь от групп, имеющих законные интересы в качестве совладельцев. И это вместо прохождения через утомительный, но необходимый процесс поиска ос мысленных ответов на претензии со стороны конкурирующих интересов — поиска, диктуемого не только стремлением к справедливости, но имеющего в виду также и цели создания и расширения контингента сторонников [курса реформ ] (constituency building): при любом начинании, нацеленном на крупномасштабные перемены, такая работа необходима, чтобы начинание имело шансы на успех.

Проводившаяся политика, которую они описывают, конечно, способствовала быст рому изменению статуса государственных предприятии, их преобразованию в акцио нерные компании в течение 1993 г., но она же гарантированно вела к тому, чтобы не были достигнуты заявленные более долгосрочные цели программы приватизации.

Совладельцы [имущества государственных предприятий ] в России, вызывающие особую озабоченность Шлейфера и Бойко, — это рабочие, местные органы управле ния, директора, отраслевые министерства и просто граждане. Уже в начале статьи авторы выразительно показывают, каково их основополагающее представление о предстоящем политическом взаимодействии: "Приватизация не может продвигать ся, если только не будут умиротворены, или подкуплены, или лишены своих прав и привилегий эти совладельцы" (13, с.39). Сталин, конечно же, нашел четвертый способ, чтобы продвинуть экономические "реформы" наперекор оппозиции совла дельцев, а демократиями найден еще и пятый путь: признание того, что в ходе развертывания проводимой политики необходимо принимать во внимание разнооб разные, в том числе пересекающиеся претензии совладельцев.

Но, в соответствии с "западным подходом", следовало отклоняющиеся [от его установок ] представления о путях реформы по возможности игнорировать, а сопро тивление со стороны совладельцев, где бы оно ни возникало, — так или иначе преодолевать. Шлейфер и Бойко быстро разделываются с претензиями рабочих. "Чтобы избежать массового сопротивления приватизации, правительство должно рабочим заплатить", — бесстрастно замечают они (13, с.56). Здесь не заходит речь об оптимальности или об улучшении экономических показателей функционирова ния, на что они в других случаях указывают как на существенное обоснование российской приватизации (14). Останавливаясь на разработанных в программе трех вариантах приватизации, они остаются на уровне рассуждений о "смазочном мате риале для нее и о степени "щедрости", благодаря которым можно будет надеяться "побудить рабочих... примкнуть к движению, вскочить в поезд приватизации" (13, с.57-58). Равным образом циничным было разъяснение, с которым постфактум вы ступал Ослунд: "Цель передачи существенной части собственности рабочим была в основе своей связана не с какой-либо идеологией или концепцией справедливости, а со стремлением способствовать быстрой приватизации" (15, с.7).

Шлейфер и Бойко становятся более грубо-прямолинейны, когда речь заходит о местных органах управления — как совладельцах [приватизируемой собственно сти ]. Стратегия в отношении местных органов управления состоит в том, чтобы привлекать их к поддержке приватизации и побуждать к отказу от имеющихся у них прав контроля [деятельности ]фирм", — считают они и предупреждают: "Учитывая, что их притязания часто обладают такой же силой, что и притязания рабочих, убедить их будет нелегко" (13, с.59). В качестве способа "усиливать давление на местные органы управления с целью привлечь их к делу приватизации" они реко мендуют "ставить на голодный паек бюджеты местных органов управления, не давая ассигнований из центра" (13, с.63). Этот вариант слегка смягченной формы принуж дения обнаруживает полное отсутствие заботы о том, чтобы культивировать поддер жку на местах, необходимую для эффективной попытки проведения реформы.

                                                                                                                                       85  

Излагая свой подход к вопросу о том, как откупиться от директоров, Шлейфер и Бойко подчеркивают: "Сегодня в России любой директор [предприятия] может использовать программу [приватизации ], чтобы обогатиться и остаться у руковод ства" (13, с.64). Стоит отметить, что Шлейфер и Бойко рассматривают этот элемент своей программы не как негативную черту, а как одну из сильных сторон программы. Данная тема затрагивается ими в контексте разговора о том, как "успешно удалось приманить директоров предприятий к сотрудничеству в деле приватизации" (13, с.64. Курсив наш. — Авт.). Смещение с должности имело место в некоторых, но относительно немногих случаях. Программа сознательно строилась таким образом, чтобы привести к этому результату.

Шлейфер и Бойко обеспокоены по поводу отраслевых министерств, ибо не могут указать надежного способа нейтрализовать их потенциал вмешательства в планы приватизаторов. "Министерства, — заключают они, — что-то получат" в ходе приватизации, "но, надо надеяться, получат недостаточно, чтобы помешать прива тизации двигаться дальше вперед" (13, с.67).

Наконец, Шлейфер и Бойко обращаются к участию российских граждан в прива тизации. "Как и всякая другая страна, проводящая приватизацию, — отмечают они, — Россия, чтобы приватизация прошла успешно, должна [в ходе ее проведения ] что-то дать своим гражданам". Они добавляют: "Ваучеры сыграли определенную роль в обеспечении приятия корпоратизации, поскольку предприятиям надо было предла гать гражданам акции в обмен на ваучеры... Что-то, — продолжают они, — необхо димо было оставить гражданам" (13,с.68). Но на большинство граждан, похоже, эти остатки не произвели большого впечатления.

Итак, с точки зрения разработчиков плана приватизации в России, ее группы интересов — просто в силу их значительного потенциала вмешательства в планы реформаторов — являли собою на той стадии реформ, которая получила название ваучерной приватизации: либо группы, от которых предстояло откупаться как мож но дешевле, либо группы, которые надо было измором" заставлять подчиниться, либо же, как в случае с директорами, вознаграждать горшком золота, часто незаслу женным и потенциально способным превращаться в помеху на пути вперед. Вот так, в соответствии с "западным подходом", экономические реформы обретают полити ческую легитимность*.

СКАТЫВАНИЕ ВНИЗ ВО ИМЯ РЕФОРМЫ

Дэвид Липтон, размышляло ходе российской реформы, сетует, что после того как Гайдар "стремительно двинул Россию по этому [монетаристскому ] пути в начале 1992 г., ... почти тотчас же последовала мощная политическая ответная реакция; за шесть месяцев, — сокрушается Липтон, — реформа оказалась связана по рукам и ногам ее политическими противниками" (16). такой ход событий не должен был бы явиться неожиданностью — и не явился таковою для ряда аналитиков как в России, так и на Западе. Опыты с шоковой терапией в Восточной Европе и в России показы вают, почему, как это давно было известно исследователям политики, не существует адекватной замены открытому обсуждению и работе по созданию политической коалиции без диктатуры.

В своем предисловии к вышедшей в 1993 г. книге Сакса "Польша: прыжок в рыночную экономику" еще один бывший советник российского правительства Ри чард Лэйард отмечает, что уже к 1989 г. Сакс пришел к выводу, что при реформиро вании постсоветских экономик "действовать следует как можно быстрее на всех фронтах". "С тех пор, — продолжает Лэйард, — по мере того как страны одна за другой отходили от коммунизма, его мощный ум и неотразимая способность убеж дать всякий раз отдаваемы были разработке в этих странах соответствующих планов действий. Редко когда ученый-экономист академического профиля оказывает столь непосредственное воздействие на мировые события" (17).

* Подобно Шлейферу и Бойко, непонимание политической несостоятельности этого подхода обнаруживает Ослунд. Специально останавливаясь на рассмотренной нами выше работе этих авторов, Ослунд утверждает: "Пожалуй, самой изощренной частью российской программы приватизации явилась та, что относится к политической стороне дела (has been its poitics), — то, как были учтены и привлечены различные совладельцы. [Осуществленный] подход мог бы быть охарактеризован либо как прагматичный и искусный, либо как беспринципный. Как бы то ни было, он был обдуманным и гибким" (15, с. 15).

86                                                                                           С точки зрения политолога

Даваемая Лэйардом интерпретация влияния западных советников подтверждается нашим исследованием. Свойственное Саксу умение убеждать способствовало тому, что его шокотерапевтический подход получил экстраординарную возможность воплощения в посткоммунистическом мире. Но этот шанс был, конечно, палкой о двух концах.

Продолжающееся исследование по теме, относящейся к процессам выработки и проведения экономической политики в условиях масштабных общественных перемен, несказанно много получает от потока непрерывно поступающих в наши дни данных о ходе реформ в России и Восточной Европе и обо всем, что косвенно раскрывается в этих реформах. Несколько из этих стран, десятилетиями пытавшихся воплотить марксист ское видение экономической утопии, вполне понятным образом отреагировали на кон чину командной системы рефлективным приятием экономической антитезы марксиз ма, когда обрели меру политической свободы, какой еще пока не познали в Китае. Но после нескольких доныне отмеченных попыток проведения реформы посредством шо ковой терапии сторонники этого подхода не могут сослаться ни на единый пример успеха программы, которая была бы выдержана в духе ортодоксальной шоковой терапии в условиях тщательно оберегаемых демократических процессов.

Цена за эксперимент с проведением радикальной реформы в России, а также за консолидацию политической власти при Ельцине, что в весьма значительной степе ни оправдывали необходимостью обеспечить продолжение реформы, платится высо кая. При большевиках и при царях Россия была по крайней мере хозяином в собст венном политическом и экономическом доме. Однако с ельцинскими стремительны ми и крутыми реформами и сопровождающими их экономическим хаосом и потреб ностью в западной помощи Россия таким хозяином уже не является. В условиях, когда Запад продолжает настаивать на проведении такой экономической политики, которую российские избиратели, как они это показали, не поддерживают, правитель ство России оказывается перед нежданным и нежеланным выбором: либо навлечь сокращение западной помощи, которой искали, либо подвергнуться риску столк нуться с широкими социальными волнениями. Перспектива реальной реформы все более неуловима, а вероятность позитивных альтернатив нынешнему курсу, кажет ся, все более отдаляется. Зато заметной чертой российской жизни в 1995 г. является поднимающаяся волна национализма, а антизападные настроения в массе народа, по свидетельству ряда аналитиков, с которыми довелось беседовать, никогда не были столь сильны. Таковы плоды "западного подхода" к реформе, который отстаивали западные советники и который попыталась осуществить команда планировщиков Гайдара. Непрекращающаяся борьба за реализацию нормального экономического развития в России и за окончательное преодоление деспотических традиций автори тарного прошлого стала теперь также и борьбой против негативных последствий ельцинских реформ.

1.        Клаус В. "Мы вошли в период реабилитации". — "Деловой мир". 1994, №83(18-24.04.1994), с. 1.

2.        Upaet S.M. Political Man: the Social Bases of Politic*.Garden City, NY. 1960.

3.        Dahrendorf R. Effectiveness and Legitimacy: On the "Governaoility" of Democracies — "The Political Quarterly", 1980. № 51. Oct. — Dec.,p. 396-397.

4.        Hill P. Patterns of Economic Policy: Аn Organizational Approach. — In: States and Societies, ed. David Held et al. Oxford, 1983.

5.        Dahl R.A. Government» and Political Oppoeltlont. — In: Macropolitical Theory. Ed. Fred I. Greenstein and Nelson W. Polsby. Reading, MA, p.l 15-174.

6.        Przeworski A. Some Problema in the Study of the Transition to Democracy. — In: Transitions from Authoritarian Rule: Prospects for Democracy. Part III. Comparative Perspectives. Baltimore, The John Hopkins Univ. Press. 1986,p.57

7.        Dahl R.A. Dilemmas of Pluralist Democracy: Autonomy vs. Control. New Haven. Yale Univ. Press, 1982, p.47.

8.        Aslund A. Principles of Privatization for Formerly Socialist Countries, working paper No.18, Stockholm Institute of [Soviet and] East European Economics. Stockholm, 1991, p.8.

9.        Aslund A. A Critique of Soviet Reform Plans. — In: The Post-Soviet Economy: Soviet and Western Perspectives. N.Y., 1992. p. 169.

10.     Aslund A. Poit-Communiit Economic Revolutions: How Big a Bang? Wash., DC, The Center for Strategic and International Studies, 1992.

11.     Sachs J.D. Russia's Struggle with Stabilization: Conceptual Issues and Evidence, paper prepared for the Annual Conference on Development Economics. The World Bank, Wash., DC (28-25.04.1994), p.26.

12.     Гайдар Е. Россия и реформы —"Известия" , 19.08.1992, с.З.

13.     Shleifer A., Boycko М. The Politics of Russian Privatization. — In: Post-Communist Reform: Pain and Progress, ed. Olivier Blanchard et al. Cambridge, MA, 1993.

14.     Boycko M., Shleifer A., Vishny R. Privatizing Russia. - "Brookings Papers on Economic Activity", 1993. № 2, p. 142—145.

15.     House Comminee on Small Business. The Privatization Experience: Strategies and Implications for Small Business Development (testimony by Anders Aslund; mimeo).

16.     Lipton D. Reform Endangered. — "Foreign Policy", № 90 (Spring 1993), p.57.

17.     Layard R. Foreword to: Sachs J. Poland's Jump to the Market Economy. Cambridge, MIT Press, 1993, p.IX.